[dice=1936-16]

Его охватил испуг, когда собственная палочка вылетела у него из рук. Палочка, к которой он до сих пор никому не давал прикасаться. И почему-то об угрозе собственной жизни он подумал в последнюю очередь.
Он встретился глазами со своей соперницей.
— Попробовать стоило, согласитесь. Вы вернёте мне палочку, мадам?
Малькольм понадеялся на то, что вопрос не прозвучал как-то жалко. Лишиться навечно палочки показалось ему самой ужасной из всех возможных участей.
— Я не стану делать глупостей, клянусь, только отдайте мне её обратно.
Он поднял руки вверх, хотя и так был безоружен. Малькольм никогда не смог бы прикоснуться к даме и пальцем, не то что ударить кулаком в лицо. Теперь он точно выглядел в её глазах жалко...

Малькольм не сдержал вздоха облегчения, когда его палочка осталась целой и невредимой. Пусть даже в руках у опасной незнакомки. Перспектива лишиться жизни в грязной подворотне показалось ему не такой ужасающей, как потеря собственной палочки. Они слишком много пережили с ней, чтобы Малькольм просто так дал уничтожить или оставить её противнику. И если для того, чтобы вернуть палочку, ему требуется всего лишь слушаться и отвечать на вопросы, то он это сделает.
Пытаясь успокоиться, он пару раз сжал ладонь левой руки в кулак. Ладонь как будто заныла, не ощущая привычной гладкости тернового дерева. Ничего, сегодня он вернёт её обратно…
Окончательно придя в себя, он посмотрел на даму и молча протянул ей руку. Да, он будет послушным.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-10-21 12:40:32)

За всю дорогу до какого-то обветшалого дома в тупике, пока Малькольм сопровождал даму, он не произнёс ни слова. Он даже не поинтересовался её именем — пока её рука крепко сжимала его локоть, не давая сбежать, это не имело значения. Он с интересом поглядывал по сторонам — до сегодняшнего в эту часть Лондона ему удалось попасть только пару раз. Дэклан Бэддок был категорически против посещения подобных мест своими сыновьями, и им строго-настрого запрещалось покидать Косую аллею во время поездок в Лондон. Теперь же у него появилась возможность взглянуть на этот запретный мир своими глазами и составить своё собственное мнение. Малькольм запоминал не только дорогу, но и окружающие его детали. Сейчас он понял, насколько сильно отличался от посетителей и жителей Лютного, насколько сильно выделялся на их фоне. Ему не хватало либо настороженности, либо дикого лихого взгляда, либо взвешенного корыстного интереса.
Они вошли в старый, давно переживший свои лучшие времена дом. Леди произнесла пароль, и вот они оказались в подвальном помещении, которое вроде бы было баром  — Малькольм смог определить только то, что обычный паб это место совсем не напоминало. Публика здесь оказалась ещё более выразительная, чем снаружи. Они присели за столик у стены, так что он без труда смог бы рассматривать окружающих посетителей, если бы захотел. Если бы. Его дама откинула вуаль, и его взгляду открылось прекрасное лицо с удивительными чертами. Перед ним предстала Моргана ле Фей — подумал Малькольм. Он никогда не видел подобного взгляда у леди — взгляд был удивительно... живым. Неукротимым. В нём не было и толики мягкости, присущей женщинам. Эти глаза готовы были колоть и резать, сжигать противника в пепел своей яростью.
Он в смущении отвёл взгляд, осознав, что совершенно неприлично вглядывается в лицо своей спутницы. И вовремя, потому что к столу подошла официантка, чтобы принять заказ. Услышав от леди обращение “дорогуша”, Малькольм невольно поморщился — сорвавшееся с этих тонких губ, оно прозвучало удивительно вульгарно.
— Просто воды, пожалуйста.
Дождавшись, пока официантка удалится от них на достаточное расстояние, он снова обернулся к леди и посмотрел ей в глаза.
— Как вы это сделали? — Выдал он вопрос, и тут же уточнил: — Как вы смогли проникнуть в моё сознание с такой лёгкостью?

Малькольм покачал головой.
— До вас никто не вторгался в мой разум настолько... беспардонно. И стремительно. Так что до сегодняшнего дня у меня не было возможности особо сравнить, мадам. Признаюсь, что ощущения были не самыми приятными. — Он криво усмехнулся и полез в карман за платком. — Если вашей целью было бы довести меня или свести с ума, вам бы это удалось. До сих пор чувствую себя так, словно меня сбросили с утёса вниз, потом подняли и снова сбросили. И так несколько раз.
Платок был мягким и чистым. Малькольм едва удержался, чтобы не протереть им замусоленный стол. Видимо, опасность миновала, раз он снова мог думать о таких раздражающих мелочах. Он оставил держать платок у себя в руке.
— Вопрос этики и воспитания. Не каждый сможет их преступить. Не уверен, что у меня получится, хотя бы потому, что я сам считаю — копаться в чужом сознании неэтично, если только это не вопрос прямой угрозы жизни. А подобный вариант... Очень маловероятно, что такой случай встретится мне в жизни.
Авроры могут оправдывать применение легилименции и сыворотки правды необходимостью, вместо того, чтобы расследовать преступление по крупицам. Это же так удобно — “выпотрошить” человека, чтобы узнать правду как можно скорее. А если подозреваемый действовал под “Империо”?
Ему не следовало поднимать этот вопрос с тем, кто только что “выпотрошил” его самого. Ведь было очевидно, что дама придерживается совсем иных взглядов. И вопросы этики не беспокоят её совершенно. Однако теперь было уже поздно.
— Мне хотелось бы понять, как именно, можно защитить сознание. Я знаю, что
существуют несколько техник. Возможно ли овладеть хоть одной из них, тренируясь самостоятельно, мадам? Или мне непременно нужен партнёр?
Он замолчал, ожидая ответа на свой вопрос. К столу вернулась официантка, чтобы подать им напитки. Малькольм удивился тому, как легко и непринуждённо дама приняла свой бокал шерри. Глядя на то, как её пальцы изящно охватили тонкую ножку, он почему-то уверился: при необходимости и сосуд для напитков в этих руках станет оружием.

Глаза Малькольм загорелись. В голове появилось множество вопросов и захотелось сейчас же задать каждый из них. Ему так редко удавалось поговорить с кем-то на подобные темы. Он попытался сдержаться, чтобы не спугнуть собеседницу напором. В конце-концов, у неё в заложницах находилась его палочка, следовало помнить об осторожности.
— А вытолкнуть опытного легилимента из сознания вообще возможно? Предположим, я не захочу подсовывать ему даже самые невинные воспоминания. Вас я попытался, хм, вытолкнуть, но безуспешно.
На самом деле, он умолял её прекратить, беспомощно хватаясь за голову в попытке защититься. Но это были уже мелочи. Он отпил прохладной воды из бокала, чтобы заткнуть самого себя и не начать спрашивать дальше. Манеры. Раз уж он остался безоружен, манерами тем более не следовало пренебрегать.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-10-21 17:26:55)

— Ладно, — Малькольм отвёл взгляд, — не пытался. Кричал и просил прекратить как слабак. Больше так реагировать не хочу, поэтому и задал вам этот вопрос.
Он снова глотнул воды. Признавать свою слабость всегда было неприятно. Но тут леди сама начала задавать ему вопросы, заставив снова сосредоточиться на происходящем.
— Нет, я не... — Он бросил пристально вгляделся в лицо собеседницы, но не увидел ничего такого, что помогло бы понять, кто именно находился перед ним. И всё же что-то в этих чертах было знакомое...
— Вы напоминаете мне кое-кого, но я не встречался с этой леди уже несколько лет.
Он вспомнил леди Малфой, которую видел на празднике, посвящённому Дню Рождения Драко. Туда он попал случайно, за компанию с Эваном, и очень давно, ещё до поступления в Хогвартс. И всё же он до сих помнил, какой в тот вечер была леди Малфой — прекрасной, величественной Королевой-лебедем. Дама напротив Малькольма смотрела и вела себя совершенно иначе.
— У вас совсем другой взгляд. Так что нет, я не знаю кто вы. Теперь это не имеет значения: у вас моя палочка, я по-прежнему жив и даже невредим. Разумеется, я буду рад, если вы назовёте мне своё имя, но настаивать не стану.
Он усмехнулся, вообразив, что бы с ним сделали, если бы он стал интересоваться не теми вопросами. Затем пояснил мотив своего поступка:
— Представьте картину со стороны: в не самом безопасном для леди месте двое мужчин преследуют одинокую женщину. Какими бы ни были их намерения, они не показались мне чистыми. Я просто решил вам помочь.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-10-22 00:46:34)

Предположение леди заставило Малькольма поморщиться и нахмурить брови:
— Я не рыцарь, мадам. И поступил так, как мне приписывала моя совесть и честь. На месте вас мог оказаться не только кто-то “злобный”, но и беззащитный. Люди сейчас пропадают даже посреди дня. Кто знает, что могло с вами случиться? Вы могли оказаться жертвой.
Теперь-то он убедился, что жертвами могли стать, скорее всего, те двое мужчин. Но даже сейчас он не изменил бы своего решения, представляя какими последствиями ему это откликнется.
— Вы не согласны со мной, леди Изабелла?
В том, что  перед ним сидела именно леди, Малькольм уже не сомневался.

С каждой фразой, произнесённой леди Изабеллой, Малькольм мрачнел и хмурился всё сильнее. Разговор начинал принимать какое-то неправильное, опасное направление. Ему было всё равно, кем там на самом деле являлась его собеседница, а также чем именно она занималась в свободное время — намёк о возможной судьбе преследователей он понял. Он даже именем её не стал интересоваться. Отпусти она его сразу — Малькольм не сказал бы никому ни слова. Но, видимо, он упустил из виду то, с насколько опасной леди имел дело. Которой, ко всему прочему, стало известно о существовании в его жизни маггла.
И вот теперь прозвучал этот вопрос про чистокровность. Всегда бестактный. Озвучиваемый из уст чистокровных волшебников как правило с целью унизить собеседника. Своеобразный способ сказать: “Вы невежа”, “хам”, “ безродный щенок”. А в нынешнее время — заставляющий сердце магглорождённых на миг замирать.
Малькольм был горд, принадлежать к древнему шотландскому роду волшебников, но он почувствовал себя облитым грязью, услышав подобное “уточнение”. Леди Изабелла поинтересовалась этим как бы небрежно, но явно неспроста.
Он играл с хищницей, ему следовало это помнить, прежде чем отвечать. И как отвечать.
— Прежде, чем назову ответ, на ваш вопрос, миледи, я хотел бы получить ответ на свой. Если вы позволите.
Тут он улыбнулся, но лишь краешками губ. Вежливо, совершенно неискренне.
— Изменило бы это ваше отношение ко мне, если бы мой ответ оказался отрицательным?

Малькольм подавил вздох и неохотно ответил, уходя от внимательного взгляда зеленовато-карих глаз:
— Да, это так. Я чистокровный волшебник.
Леди Изабелла вдруг заговорила с ним нежно, так, будто пожелала успокоить. Но от услышанного Малькольм забеспокоился ещё больше. Он медленно повернул голову и снова посмотрел в эти странные, завораживающие глаза, пытаясь понять, не спрашивая, что же за решение касательного него приняла эта дама. На ум, как назло, пришла баллада о бедном рыцаре Маннелиге, который посмел отказать лесной ведьме. За балладой вспомнились семейные истории. Его предок, Дугал Бэддок, остался без магии, не женившись на волшебнице, на которой был помолвлен. Другой его предок, Фингалл Бэддок, в детстве не помог старушке и был за это трансфигурирован ей в улитку на целый месяц. А Эоган Бэддок по глупости лишился руки, попытавшись украсть артефакт у прекрасной Дейрдре из Бренна.
Одним словом, наслушавшись поучительных историй в детстве, смысл которых состоял в том, что могущественным магам и волшебницам, да и всем остальным, не стоит грубить и переходить дорогу, Малькольм насторожился, услышав о планах на свой счёт. Улыбка леди Изабеллы смутила его окончательно.
Осторожно подбирая слова, он решил поинтересоваться:
— И какое же вы приняли решение касательно меня, если мне будет позволено узнать, миледи?
Он не был уверен в том, что желает знать ответ.