— Нет, сэр, я не против. Можете обращаться ко мне по имени. Зелевар найдёт применение любому растению, так? — Малькольм не мог перестать улыбаться. — Не знал, что из розовых лепестков можно сделать варенье. Вы делали его сами? Оно вкусное?
“Слишком много вопросов”, — напомнил он себе и закусил губу.
Цветы в его мире были олицетворением красоты, он никогда бы не подумал срезать их, чтобы использовать нежные лепестки для приготовления чего-либо, разве что чая. Матушка использовала для зелий шалфей, лаванду, ромашку и… да всё, что находила. А вот он сам ими просто любовался. Чистые, прекрасные. Но усилий позаботиться о них ему не хватало.
— Сэр, я не считаю, что красота — бесполезна. Она необходима. Она украшает нашу жизнь, напоминает нам о том, что всё не напрасно, проникнет в душу, как вода, и даже самые чёрствые сердца заставляет биться чаще...Просто я деревенский парень, мистер Коллинз — он неловко пожал плечами, — и, имея небольшие временные и финансовые ресурсы, решая, что вырастить: картофель или розу, — выберу первое.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-12-10 11:10:09)

Малькольм был рад возможности, разбавить череду серьёзных бесед одним лёгким, ничего не значащим, но приятным разговором о прекрасном. Да и мистер Коллинз, как ему показалось, не был против. Какая удача — совместить полезное с приятным. Упоминание роз невольно вновь напомнило ему о Мойре Дингалл. Сначала он тут же отогнал воспоминание, но потом передумал и решил им поделиться. Ему почему-то показалось, что как раз этому слушателю, пусть и совершенно незнакомому, его можно было доверить.
— Моя бабушка очень любила розы. Сколько себя помню, при её жизни дом всегда был наполнен нежным ароматом этих цветов. — Он окунулся в воспоминание, на его губах сама собой появилась нежная улыбка. — Она заботилась о них и выращивала даже во время войны, не давая дедушке забрать место под грядки. Тот злился на жену, ругал её, но сам так и не решился вырвать растения. К тому же, известно, что розы отнимают у земли так много энергии, что первый год на их месте способны расти лишь сорняки да трава.
Бабушка Мойра с честью отстояла сохранение каждого куста. Её волшебный розалий пережил три войны. Но со смертью хозяйки часть роз заболела и высохла. Они попытались сохранить и спасти сад, но сделать это не удалось. Теперь на месте цветущих изгородей росла одна трава, и только небольшой ряд сохранившихся кустов напоминал о том, что когда-то перед домом росли розы.
Когда мистер Коллинз заговорил о скромности, Малькольм не смог сдержать недоумения.
— “В наше время”... — задумчиво повторил он слова собеседника. — Простите, сэр. На какое-то время я подумал, что вы точно не из этого времени. — Малькольм виновато улыбнулся и пояснил: — Всему виной моё незнание примет этого. Я привык к простому образу жизни и совершенно не разбираюсь в современной моде волшебников. И если в одежде магглов можно увидеть детали, присущие какому-то определённому времени, то у волшебников всё намного сложнее и запутаннее, и определить время по тому, как они были одеты, весьма сложно. Они живут значительно дольше магглов.
Бабушка Мойра как-то шутила, что обычно волшебнику достаточно влезть в костюм, сменить шейный платок на галстук, поменять цвет мантии, и всё — больших перемен от него ждать не стоит. Разве что он сменит костюм на военную форму.
Малькольм действительно не мог определить период времени, в котором мог жить мистер Коллинз. Его одежда говорила одно, а манера речи и поведение — совсем иное… Так с ним разговаривали разве что его дедушка с бабушкой, но призрак по возрасту был не старше сорока. Было ли возможным для привидений перемещение из одного места в другое?
— Сэр, надеюсь я не оскорбил вас, предположив, что вы жили ещё в первой половине этого века?

— Нет, мистер Коллинз, — удивлённо ответил Малькольм. — Насколько я понимаю, во времена вашей юности нравы были куда строже. Да и… — Он задумчиво потёр нос, немного морщась, — бы странно, сэр, в подобное время интересоваться лишь модой. Когда во всем этом кровавом хаосе, кто только не пытается навести порядок, как-то не до… подобных мелочей.
Он заложил руки за спину и опустил голову, пряча лицо. Потому что добрая память тут же подбросила воспоминание недельной давности. Мрачный, почти безлюдный волшебный Лондон. Напечатанные агитационные листы, мало, очень мало людей на платформе Хогвартс-экспресса. Малькольм повсюду натыкается на хмурые, настороженные взгляды прохожих. В этом году в школу он впервые едет один и на этот раз его провожают не родители, а тётушка Марта. Напряжённая как струна, спрятавшая своё лицо за вуалью строгой шляпки. Он помнит, насколько стало ему легче, когда та, наконец, отпустила его руку, снова придирчиво оглядела одежду и провела по плечу рукой в чёрной перчатке, прежде чем попрощаться и направиться к выходу с платформы.
Самое отвратительное в настоящем, — снова подумал Малькольм, — что один он совершенно ничего не мог изменить. Шла война. И война не обычная, а гражданская, в которой не понятно за что бороться и за кого. Каждый бережёт свою шкуру, как может, и копит силы, если это требуется. По этой же причине с ним заговорил портрет Дамблдора, а вовсе не потому, что действительно хотел защитить мисс Кэтти Лейн. Нежную, хрупкую девочку. Не ко времени хрупкую. Хотел ли Малькольм играть по  правилам Дамблдора, или по правилам мистера Олтвола, — в своей голове он пока не хотел называть его иначе, — большого выбора у него не было.
Малькольм поднял виноватый взгляд на собеседника.
— Простите, мистер Коллинз. Кажется, я сильно задумался и ненадолго выпал из реальности. Вы... вы теряли близких?

Малькольм горько улыбнулся.
— Это больно, да? Особенно, когда настигает понимание того, что ничего не можешь изменить.
В памяти снова всплывает тяжёлая атмосфера прошедшего лета. Тягостное ожидание чего-то неизбежного, непоправимого, протянутое через каждое их действие. Накалившийся тон разговоров. «Побеждают всегда те, кто сражается за будущее, а не за прошлое», —  язвительно говорит дядя Малькольма, когда тот сообщает ему, что принимает приглашение, провести последнее лето у Роуз Стивенсон, дедушка которой — маггл. Вынужденное прощание. Потемневшие лепестки сорванного цветка, неловко вложенного Кэтти ему в ладонь.
— Мистер Коллинз, я подумал… — осторожно начал Малькольм. — Возможно, мы могли бы сообщить вашим родным о том, что вы оказались здесь? В качестве привидения. Знаю, это ужасно эгоистично, но многие были бы рады возможности хоть раз встретиться со своими ушедшими близкими и поговорить ещё раз. Я… я был бы рад… Наверное...
Он бы хотел хоть раз поговорить с Эваном, если бы ему представилась возможность. Просто увидеть его уверенный взгляд и широкую улыбку. Но не ценой того, чтобы тот завис между миром живых и долиной смерти.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-12-08 13:59:04)

— Нет, ни в коем случае, — Малькольм с ужасом представил эту картину и закачал головой. — Моей матери пришлось бы всю жизнь наблюдать, как я существую в виде призрачной тени. Это было бы ужасно — так её расстроить. Думаю, это сломало бы её окончательно, — Последнее предложение он прошептал чуть слышно.
— Я знаю, что в некоторых регионах Средней Африки до сих пор существует обряд, по которому душу усопшего родственника насильно возвращают в мир живых и запечатывают её в артефакт. Это безжалостно, и для нас, европейцев, может показаться варварством. Суть обряда заключается в том, что запертая в доме душа начинает служить своей семье и оберегать её членов от несчастий. И может служить так десятилетиями, пока какой-нибудь добрый ребёнок не освободит её, поплатившись за это собственной жизнью по незнанию. — Тут Малькольм опомнился и прикусил язык, потому что даже знание о подобных темно-магических ритуалах в Хогвартсе не приветствовалось. Сразу начнут выпытывать, откуда узнал, где прочёл, зачем вообще заинтересовался, и сочтут опасным элементом.
— Я рассказал это потому, что если вы не хотите существовать бесконечно в такой форме, — начал он пояснять, нахмурившись, — я мог бы попробовать помочь вам найти и выполнить то условие, из-за которого вы остались в этом мире и не умерли. Потому что я могу представить себе, каково это — существовать и не иметь возможности ничего изменить. Наблюдать за тем, как времена года сменяют друг друга, дорогие сердцу люди покидают этот мир, а ты остаёшься здесь в качестве оболочки. Одна из моих предков стала призраком, — сконфуженно добавил он. — Она не может отправиться дальше, пока проклятье не будет снято. А его не могут снять уже три с половиной сотни лет.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-12-17 21:50:31)

Малькольм болезненно поморщился. Он ненавидел слышать в свой адрес комплименты. Обычно их озвучивали с целью чего-то от него добиться или ударить его побольнее.
— Триста пятьдесят пять лет, если быть точным. И я надеюсь найти способ снять семейное проклятье. Поэтому ищу информацию и читаю иногда то, что… кхм, не везде считается правильной литературой. Однако в поиске решения задачи нет ничего дурного, не так ли? Ведь я не собираюсь заключать душу в артефакт или накладывать проклятье. — Он посмотрел на мистера Коллинза с неловкой улыбкой — Вы же не расскажете никому об этом? Не выдадите меня преподавателям?
Потом он решил уточнить:
— Так вы не хотите принять мою помощь? Знаю, я не специалист, но хоть что-то придумать смог бы. Даже если я слишком маленький и неопытный, у меня есть руки, чтобы брать книги, а ум, чтобы руководить, есть у вас. — Малькольму вдруг стало весело. — И почему вы думаете, что не каждый предложил бы помощь призраку, сэр? Живой, даже хорошо знакомый, человек может оказаться не менее опасным. — Он хмыкнул и развёл руками. — Жизнь такая короткая, так почему бы мне не сделать что-то полезное, раз я обладаю возможностью и силами?

“Всё чудесатее и чудесатее”, — в голове тотчас же насмешливым голосом Роуз прозвучала цитата из сказки про Алису. Малькольм даже закусил губу, чтобы не поинтересоваться, а в чём же именно заключалась цель мистера Коллинза. Значит ли это, что он специально оказался в Хогвартсе? Было ли это вообще возможно?
— Благодарю вас, сэр, — он склонил голову на обещание сохранить его тайну, — даю вам слово, что у меня нет желания применять свои знания с намерением причинить кому-либо ущерб.
Услышав шум снаружи, Малькольм испытал досаду. Заметив лёгкое беспокойство призрака, он понял, что беседа прекратится сразу, как только их уединение прервут.
— Если это произойдёт, я не стану обижаться, что вы. Но буду очень рад, если вы решите однажды снова спуститься в гостиную и поговорить со мной, — искренне добавил Малькольм. Странно, но в компании мистера Коллинза ему было комфортно. Совсем не так, как вчера, в окружении звёзд собственного факультета, где он чувствовал себя досадным раздражающим элементом.
— Мне… — он снова замялся и потёр  в смущении сломанный нос, — было приятно, что вы не стали отмахиваться от меня, как от чумного, когда я заговорил о тёмно-магическом ритуале. Не каждый стал бы слушать. А чем вы увлекаетесь, мистер Коллинз?

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-12-10 11:40:54)

Малькольм тоже усмехнулся и пожал плечами.
— Чтение “Государя” Макиавелли может дать представление о механизмах управления и даже поможет предугадывать чужие манипуляции в свой адрес, но не сделает человека управленцем, если он к этому не расположен.
Он снова услышал шум, доносившийся теперь со стороны спален. Как жаль, что разговор придётся прервать.
— Защитные чары и трансфигурация, в самом деле? Признаюсь, превращать один предмет в другой — ужасно увлекательно. Но вот трансфигурация живых существ в неодушевлённые предметы мне до сих пор даётся с трудом — по этическим причинам. Профессор Макгонагалл даже задавала мне писать эссе на тему этики в трансфигурации.но у меня так и не получилось превратить мышь в заварник на её уроке. А вот заварник в мышь — с лёгкостью. А у вас бывали подобные сложности? — Поинтересовался Малькольм с улыбкой, надеясь, что в гостиную всё-таки не войдут и мистер Коллинз успеет ответить.
— Должно быть, у вас преподавал ещё профессор Дамблдор. Интересно, а как бы он объяснил подобную сложность? Профессор Макгонагалл утверждала, что граница лишь у меня в голове. И когда мышь становится заварником, она... э-эм... Перестаёт быть мышью. Но это же ужасно, когда тебя против твоей воли заставляют стать чем-то иным.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-12-10 11:42:34)

— Ребёнку дают Костерост, чтобы помочь срастить или восстановить кости. Пусть это неприятно, но необходимо и для его же блага. Он может не понимать этого, будучи совсем маленьким, или не удовлетвориться объяснением, даже когда подрастёт. Но это не будет косвенным насилием ради практики умений. Головой я понимаю, что не эксперементируй люди над животными, а над собой, навряд ли бы они достигли больших достижений в науке и медицине. Но взять мышь и без её согласия превратить в чайник… — Малькольм оборвал сам себя и махнул рукой, хмурясь.
Это звучало глупо, он должен был давно перерасти это и забыть.
— Профессор Макгонагалл не хотела допускать меня к экзамену за курс, пока я не смогу выполнить это задание. — Вспомнил он. — Знаете, как я сдал зачёт? Пришёл со своей мышкой, которую предварительно трансфигурировал из камня. Вот её у меня почему-то получилось превратить с первой попытки. Хотя, я думаю, что в те две минуты жизни, она тоже испытывала волнение и страх. 
Он потёр нос, сам не зная, почему причинить волнение животному ему было сложнее, чем напасть на человека.
— С защитой проще. Как в фехтовании или драке. Там не нужно согласие принимающей стороны, потому что это поединок. Вы защищаетесь или нападаете, иначе рискуя оказаться, в лучшем случае, лежащим на матах.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-12-10 12:16:52)

Время:  сентября 1997 года, день
Место: Хогвартс, кабинет директора
Участники: Северус Снейп, Малькольм Бэддок
Малькольм испытал облегчение, когда выходные закончились и в Хогвартсе началась новая учебная неделя. Всего за три дня он успел влезть в неприятности, при том, что нашёл он их себе сам, вступив в разговор с мистером Олтволом и развязав конфликт в гостиной. Вопрос, почему он с такой лёгкостью отыскивал себе проблемы, начал занимать его всё больше, хотя отвлекаться на занятиях, чтобы погрузиться с головой в размышления, было бы слишком дорого. Он честно старался этого избегать и по возможности сосредотачиваться на лекциях, но получалось не совсем удачно. Голова была занята не тем, чем полагалось, не прекращая просчитывать варианты будущих событий и выискивая ошибки в собственных поступках.
Последнюю лекцию, которую проводила профессор МакГонагалл, он еле досидел, вспоминая рассуждения мистера Коллинза о гуманности трансфигурации. Он сгорал от нетерпения проверить, сможет ли он коснуться магией живого существа. Наконец, когда класс опустел, он смог подойти к клетке с крысами, что стояла в углу кабинета и убедиться, сможет ли он теперь превратить мышь или крысу в предмет.
Чёрный крыс с такими же чёрными большими глазищами почему-то его не боялся. Он доверчиво позволил взять себя на руки и обнюхал его, смешно подёргав усиками. Малькольм осторожно погладил крыса по спинке и протянул кусочек печенья, который тот тут же сжевал. Он должен был превратить зверька сразу с первого раза, так, чтобы тот не успел испугаться. Крыса было жалко, но если он не станет сомневаться, то, по-идее, тот даже “ничего не заметит”. Он осторожно посадил чёрного грызуна на стол, избегая глядеть в глаза-бусинки, три раза коснулся его палочкой и, указав, уверенно произнёс заклинание:
— Фера Верто.
Чистая дымка охватила крыса и он трансформировался в грубый оловянный кубок, похожий на те, что выставлялись на праздничный стол в Донброхе. У него получилось, с первой попытки. Малькольм облегчённо вздохнул и тут же трансфигурировал сосуд обратно. Грызун пискнул и захотел сбежать, но юноше удалось перехватить его вовремя.
— Тихо, тихо, — зашептал он успокаивающе, сжимая крохотное тельце у себя в руках. — Прости меня, я больше не буду тебя трогать.
Он осторожно вернул малыша на место, виновато протянув остатки печенья. И тут услышал за спиной строгий голос профессора МакГонагалл.
— Мистер Бэддок, что вы здесь делаете?
Малькольм вздрогнул от неожиданности и обернулся, чтобы встретиться с суровым взглядом преподавателя.
— Я хотел задать вам вопрос, профессор, — ответил он как можно более невозмутимо. Он нередко уточнял что-то после занятий, так что это оправдание могло сработать.
— К сожалению, сейчас у меня нет времени отвечать на вопросы, мистер Бэддок. Вроде бы, МакГонагалл поверила ему или просто не стала уточнять, зачем он подкармливал крыс, потому что была занята. На её лице было такое выражение, будто она собиралась заняться чем-то неприятным. Её явно хотелось закрыть кабинет, выйти и покончить с делом поскорее. Малькольму не хотелось раздражать её ещё больше, он двинулся к выходу.
— Профессор, тогда не могли бы вы назвать мне пароль от директорской башни? — Он решил воспользоваться случаем, раз уж так совпало. — Мне необходимо попасть к директору.
Видимо, МакГонагалл действительно была занята чем-то важным, потому что она не стала спрашивать, зачем четверокурснику нужно было попасть к директору, а просто назвала пароль, поспешно закрывая за ним дверь. Малькольм решил не откладывать отчёт директору Снейпу и дальше — всё, что можно было, он уже узнал, — и прямиком направился в его кабинет.
Горгулья у входа в башню смерила его недоверчивым взглядом, но услышав пароль, пропустила. Не испытывая особого воодушевления, Малькольм поднялся наверх и коротко постучал в дверь. Не понятно почему, но почти каждый раз, встречаясь с профессором Снейпом, он вспоминал все свои прегрешения, даже если тот не собирался его за что-то отчитывать. Даже если больше тот не являлся его деканом. Сегодня, где-то там в глубине души, он чувствовал вину за конфликт с Драко Малфоем, за свою вспыльчивость и грубость в гостиной… Услышав приглашение войти, он немного помедлил, прежде, чем ступить в кабинет.
Профессор Снейп был занят разбором бумаг, явно изучал какие-то списки. Левая половина его стола была полностью заполнена стопками писем, часть из которых уже была вскрыта, часть запечатана. Малькольм опустил взгляд на руки директора и, помрачнел, заметив перчатки, которые тот никогда не носил.
— Добрый день, господин директор.
Он нерешительно подошёл к столу, доставая из кармана листок с заметками.
— Мне удалось поговорить с призраком в подземельях, он представился Маркусом Коллинзом. Только мистер Коллинз не единственный, кто недавно появился в Хогвартсе. В гостиной Гриффиндора видели привидение женщины, там также меняются пароли. В башне Рэйвенкло тоже видели призрака. А вот у Хаффлпаффа, насколько мне удалось узнать, пока никаких странностей не случалось.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-12-17 17:14:38)

— Да. Мистер Коллинз был очень вежлив, дружелюбен в разговоре со мной. Хотя мы не говорили ни о чём серьёзном, он дал понять, что упокоение на данный момент не является для него приоритетной задачей. — Малькольм нахмурился. — Он явно старше того возраста, на который выглядит, —  родился в первой половине этого века. И когда я упомянул профессора Дамблдора как преподавателя трансфигурации, он никак на это не отреагировал. Возможно, во время обучения мистера Коллинза тот ещё не преподавал. Ещё ему некомфортно при скоплении людей. Поговорить с ним можно только наедине, насколько я понял.
Малькольм протянул лист, в котором было описание внешних примет призрака.
— Директор, я не думаю, что у мистера Коллинза имеются дурные намерения в отношении учеников. — Он замялся, потёр нос и прошептал: — Любых учеников, сэр.

— Я открыто предложил ему свою помощь, сэр, — признался Малькольм, — найти и решить условие, из-за которого он стал призраком. Или связаться с его родными. Но мистер Коллинз отказался, заявив, что сейчас упокоение не является его целью. А потом он посоветовал помочь тем живым, кому это действительно необходима.
Тему помощи кому бы то ни было после разговора о лояльности нынешнему режиму поднимать было странно. Но Малькольму хотелось доверять профессору Снейпу и верить в то, что он не стал бы работать в школе столько лет, готовя зелья для больничного крыла и обучая маглорождённых учеников с тем же отношением, как и к остальным, если бы он разделял политику превосходства чистокровных волшебников.
— Мистер Коллинз объяснял мне преимущество применения трансфигурации в бою перед боевыми чарами. По его мнению, человека намного гуманнее трансфигурировать в предмет, чем нанести ему физический вред или убить заклинанием.
“Если, конечно, настолько искусно владеешь трансфигурацией, что можешь с такой же лёгкостью превратить противника в дерево, с какой накладываешь “Ступефай”, — подумал про себя Малькольм.
— Сэр, а можно спросить профессора Дамблдора о том, знакомо ли ему это имя?
Как там это называется? Закон пяти рукопожатий? Маловероятно, конечно, чтобы погибший директор помнил всех своих студентов или тех, кто учился с ним. Но если их интересы совпадали, то вероятность их знакомства могла существовать. В Англии не так много волшебников, как правило, о самых талантливых в узких областях известно специалистам.
— Возможно, Маркус Коллинз учился у него самого или с ним в одно время? Дело в том, тот увлекается трансфигурацией. Вдруг они были знакомы или директор слышал о нём. Если нет, то можно просмотреть некрологи последних выпусков “Пророка”. Там может быть размещено сообщение о смерти от его родных.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-12-17 21:53:29)

Малькольм кивнул.
— Да, сэр.
Предосторожность была не лишней, хотя ему по-прежнему казалось, что в намерениях призрака не было желания навредить ученикам. Хотя, если подумать, он мог хотеть помешать кому-то из взрослых. Тем же новым, “добрым” преподавателям. И развязать конфликт. Мистер Коллинз мог также промыть мозги детям, убедить их в чем-то, навести их на мысли, из-за которых они наживут себе проблем. Да что угодно.
— Должны быть ещё списки учеников в архиве. И могут быть какие какое-то упоминания о Маркусе Коллинзе в школьных газетах, я посмотрю.
Он всё равно собирался искать следы Мойры Дингалл, так можно было совместить поиски. Жаль, что поискового заклинания для книг не существовало… Надо будет создать.
— Как вы думаете, это действительно возможно в пылу схватки с такой же скоростью превратить человека в дерево, с какой же кинуть какое-нибудь ранящее заклинание? — Задумчиво спросил у директора Малькольм. — Ведь это очень сложно, сконцентрироваться так, чтобы быстро трансфигурировать движущееся высшее существо, не ошибившись и не покалечив его на всю жизнь.
Было кое-что ещё, что не давало покоя ему со встречи с мистером Олтволом. Придётся понаглеть, хотя он не собирался.
— Сэр, могу я получить доступ в запретную секцию? Это не для поисков мистера Коллинза, а чтобы убедиться в одной теории, на которую я наткнулся летом в одной легенде. Я не нашёл подходящей книги в общем доступе. Пожалуйста.

Малькольм заинтересованно подался вперёд.
— Видите ли, до этого я разговора я рассматривал использование трансфигурации в поединке… Эм-м, как бы точнее выразиться? Как вспомогательную функцию, к которой противник не будет готов. Вроде, превратить ветку под ногами в порожек или возвести ограждение из камней, трансфигурировать листья в лягушек или там мантию… кхм, у горла поправить.
Он представил, как плащ или мантия оборачивается питоном и поморщился.
— А, оказывается, можно с лёгкостью может превратить человека в дерево, как произнести “Люмос”. — Воодушевлённо продолжил он. — И я недооценивал возможности трансфигурации, потому что чары давались легче…
— Сэр, — к Малькольму вдруг пришла в голову ужасающая мысль. Он даже понизил голос, чтобы её озвучить: — А если дерево, который был человеком, срубить, волшебник умрёт? Восстановив дерево, не получится вернуть его обратно в изначальную форму живым?
В сказках, которые порой рассказывала ему бабушка, было множество гнусностей, которые совершали волшебники. Но, как правило, большинство случаев не имели ничего общего с реальностью. Их невозможно было  подкрепить фактами, ведь это сказки. Кстати, о них. Малькольм начал лихорадочно вспоминать что-нибудь подходящее, когда директор Снейп поинтересовался деталями.
— Это не совсем легенда, — начал он, удачно вспомнив про древнеирландский эпос. — Миф о целителе из народа Туат Де Дананн, Диане Мак Кехте. И о его детях — Миахе и Айрмед. Мак Кехт убивает своего сына за то, что тот нарушил законы природы и, воспользовавшись тёмной магией, вернул конечность магглу. И тогда сестра Миаха, Айрмед, пытается его воскресить, разложив травы по их свойствам, так как рассказал ей брат, потому что собиралась оживить его. Но Мак Кехт смешивает травы, чтобы не дать ей этого сделать. Чтобы ему не пришлось убивать и дочь.
Малькольм ненадолго замолчал, затем добавил.
— Мне интересно, насколько предложенный в мифе, которому больше пары тысяч лет, способ воскрешения человека отличается от более современного.
На самом деле он хотел узнать, необходимо ли принести жертву, чтобы связаться с духом умершего. Но директору не обязательно было об этом знать.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-12-21 10:44:59)