Вот этого Арман и боялся - что разговор зайдёт о проклятом письме, а что он мог сказать в своё оправдание? Если бы можно было всё изменить, он бы вообще не стал отправлять это письмо! Сначала переписал бы его начисто, убрав любые проявления отрицательных эмоций - не надо было себе позволять излишние вольности. Не надо было торопить события. Но Арман и сам понимал, во что ввязался, и, если смотреть на их отношения с Питером просто как на игру, то было очевидно, что Мур, его противник, более зрелый и выдержанный человек, и над ним никогда не одержать моральный и интеллектуальный верх. Готье понимал, что, скорее всего, всегда будет выглядеть несдержанным подростком - другой вопрос, насколько его устраивала эта роль. А роль, надо признаться, устраивала, точнее, он просто с ней смирился - не в силах парня было прервать общение с Питером или просто оттолкнуть его.
- Конечно, хотелось бы! - воскликнул Арман, - Конечно! Я хотел, чтобы на клочки его порвал, чтобы, наконец, с тебя слетела эта взрослая маска вежливости!
Впрочем, маска ли это была?
Питер говорил спокойно и рассудительно - Готье даже не мог представить, чтобы этот молодой человек мог на кого-то всерьёз разозлиться, накричать, ударить кулаком о стол или стену... Нет. Да невозможно это.
Мур отошёл к окну и прислонился к подоконнику. На его лице было некое подобие усталости от этого разговора, а, может, Арману это только показалось. Он вдруг понял слова Питера и со всей ясностью осознал, что никогда до этого момента не думал об их переписке в таком ключе: что да, действительно опасно отправлять совой подобные признания, не говоря уже о том, что письма - не лучший способ признания в своих чувствах. И снова смутился. Преодолевая своё смущение, Арман подошёл к своему гостю и встал прямо перед ним, потупив взгляд - ему было слишком тяжело смотреть в глаза. Тем более, когда они оба знали о взаимной симпатии друг к другу.
- Прости, - тихо сказал Арман, - Я даже не подумал, что такое нельзя посылать совой...
Слова про "тебе всего семнадцать" парня тронули и даже ранили. Он ничего не сказал по этому поводу, но был глубоко уязвлён.
"Когда тебе кто-то нравится, даже не думаешь о том, сколько ему лет" - с горечью подумал юноша. Но у него хватило ума промолчать.
Теперь они стояли совсем рядом, однако всё ещё на безопасном расстоянии друг от друга.
- И нет, я давал тебе понять, что... - Арман глубоко вздохнул, готовясь прыгнуть в пропасть: ни больше, ни меньше, - что ты мне симпатичен.
Прыжок. Сердце подпрыгивает в груди и никак не хочет успокаиваться.
- Я почему-то думал, что наша переписка носила совсем не дружеский характер.. В общем, уже неважно. - Готье совсем стушевался и не знал, куда деть себя, куда деть руки, безвольно болтающиеся вдоль тела.
Он вдруг показался себе чрезвычайно неловким, некрасивым, глупым.

Отредактировано Arman Gautier (2018-09-14 23:16:56)

"Посмотри на меня". Эти слова прозвучали тихо и немного хрипловато. Пусть к отступлению был отрезан - сейчас или никогда. Арман поколебался всего секунду, а после подался вперёд. Два юноши одновременно вдохнули воздуха, приближаясь друг к другу - это была та магнетическая сила, которая связывает двух людей в поцелуе. Как давно Арман этого ждал, как давно. Как часто представлял себе перед сном этот момент, его мягкие, слегка солоноватые, горячие губы... Всё оказалось так, как он себе и рисовал, а одновременно и немного иначе.
У Армана ведь раньше не было никаких отношений с лицами своего пола - сама мысль об этом вызывала у него смешок и лёгкое недоумение. Он встречался только с девушками - недолго, не больше двух недель, юыли поцелуи (и ничего больше).. и поцелуи с ними были совсем иными: губы прелестниц были заметно мягче, кожа - глаже, и пахла она всегда странной смесью свежести и цветов. Приятно. Эстетически приятно.
То, что происходило, сейчас, возбуждало своей запретностью, и Арман сам удивлялся, как до сих пор его не начало колотить от всех пережитых новых ощущений. Нет, он, конечно, ничего не осмысливал в этот момент, лишь в его голове пронеслось что-то вроде впечатления - какой ужас, целоваться вот так, в своём доме, в этой гостиной, где он маленьким мальчиком разыгрывал беспощадные и бескровные битвы, где ползал, где разбивал кружки, где лежал, мечтая о своём и любуясь гладким белым потолком... Но сомнения и стыдливость улетучивались с каждой секундой. Их с Питером поцелуй получился долгим, трепетным и нежным - первым в череде страстных соприкосновений губ. Арман потерялся в новых ощущениях, касаясь его языка своим, проводя кончиками пальцев по затылку Питера и всё сильнее прижимая его к себе. Наконец, Готье отстранился, в глазах его плясали черти, сам взгляд был затуманенным.
- Ещё хочу.. - тихо выдохнул он, и, не дожидаясь ответа, снова приник в вожделенному источнику, из которого пил - и напиться никак не мог. На смену размеренной нежности пришло желание завладеть Муром полностью - похоть. Сила, заставляющая Армана прижимать Питера к себе всё сильнее, целовать и целовать, изучая каждый уголок рта, сила, расправляющая и наполняющая кровью орган в районе паха, пульсирующая в нём, замыкающая на нём весь мир и каждую мысль. Арман, что называется, дорвался - он часто дышал, находясь на пике возбуждения, а потом... Потом он укусил Питера за нижнюю губу - как самому ему показалось, слегка, а на деле - весьма чувствительно. После Арман медленно разжал зубы и провёл языком по месту укуса - солоноватый вкус, вкус Питера, вкус его, такой вожделенной, крови.

То, что происходило, было запретно и преступно для Армана. Он всё ещё испытывал некоторое подобие угрызений совести, но не мог им поддаться - поддавался он Питеру, позволяя беззастенчиво опускать руки ниже талии, прижимать к себе собственнически, как уже пойманную добычу. Арман, конечно, ничего не имел против - он и сам касался подбородка, плеч, лопаток своего партнёра, иногда чересчур чувствительно проводя пальцами по спине. Через какое-то время парни поменялись местами, теперь Готье сидел на подоконнике - а это был, между прочим, весьма опасный финт - во-первых, эти шторы, которые юноши в порыве страсти чуть не сорвали. Теперь плотная ткань крепилась всего на нескольких кольцах. Арман поднял голову, бросив на них быстрый взгляд - да уж, неприятная ситуация. А ведь он хотел зашторить окно, чтобы никто из соседей не увидел их двоих, охваченных желанием. Теперь, как видно, не судьба. "Надо будет попросить Питера позже наложить Репаро.." - подумал Арман, но не хотел проделывать это сейчас. Такая обыденная просьба убила бы всё волшебство момента. Могла убить.
Теперь парень сидел на окне, пошло раздвинув ноги, прижимаясь спиной к стеклу: какое же прохладное оно было и какое хрупкое. Лёгкий холодок полз вдоль позвоночника, постепенно растворяясь в общей горячее температуре разгоряченного тела парня. Арман был весь красный: он и сам чувствовал, как горит, как, должно быть, широко сейчас раскрыты его глаза, как слегка дрожат руки. Скрещенными ногами он прижимал Питера к себе, не давая сделать ни шагу назад, а пальцами правой руки дотрагивался до гладко выбритых щёк и подбородка. Сказал Арман самое что ни на есть банальное:
- Тебя, - слишком, пожалуй, тихо, слишком искренне - так, что сам смутился от собственных слов и на долю мгновения опустил глаза. Однако - и Арман сам это понимал - смущаться было уже сли-ишком поздно.
Но он действительно хотел Питера - хотел страшно, до такой степени, что было плевать на шторы, на гостиную, на маму, которая могла в любой момент вернуться - и увидеть.. что? Её бы удар хватил. Но сейчас это было неважно. Сердце Армана замирало в преддверии нового опыта.

Арман растерялся, когда Питер резко отстранился, выровнял дыхание. Взгляд его стал необычайно строгим, сдержанным, холодным. Одно заклинание - и шторы вновь аккуратно висели, словно минутами ранее не были сорваны этой вспышкой страсти. Впрочем, была ли она? Арман чувствовал, как будто его помоями окатили. Он был расстроен, но молчал. Молчал, когда позволял Питер помочь себе слезть с окна, молчал, когда шёл за ним в гостиную на ватных ногах, молчал, когда сел на диван. Арман сидел и смотрел, как Мур отходит от него на небольшое (а тогда казалось, что довольно приличное) расстояние и садится в кресло. В лице Питера была невиданная прежде строгость - брови слегка сдвинуты, губы поджаты. Арман и сам не улыбался. Он сидел, скрестив руки на груди, положив ногу на ногу - самая что ни на есть закрытая поза. И он был обижен, по-настоящему обижен, как ребёнок, которому дали откусить мороженое, а потом взяли и отобрали. Вдобавок, Арман был до сих пор возбуждён, сердце отказывалось биться спокойнее, а щёки - бледнеть. И он был зол, о, как он был зол - в первую очередь на этого, снова уравновешенного, молодого человека, сидящего перед ним. Сейчас Готье ненавидел его - ненавидел эти спокойные карие глаза, осанку, каждый палец и завиток волос. Ненавидел, но продолжать буравить взглядом чёрных, с расширенными зрачками, глаз. Арман молча выслушал вопрос Питера, при этом ещё сильнее нахмурившись и яростнее вцепившись в собственные плечи:
- Значит, вот так? - выдохнул он непривычно хриплым голосом. Юноша тихо кашлянул, восстанавливая громкость и густоту слов, а после продолжил, - То есть ты не мог подумать об этом раньше, пока не стал меня целовать? До всего этого? А теперь ты сожалеешь. Как мило. - лицо Армана выражало крайнюю степень презрения.
Может, он и хотел бы сказать, что действительно этого хочет, что скучал, что представлял их поцелуи и далее уже не единожды, но он не мог выдавить из себя ни слова. И теперь знал, что по крайней мере сегодня их точно не произнесёт.
- Ты играешь со мной, - проронил парень тихо, впрочем, не отрывая от Питера холодного взгляда, - Так нельзя поступать с людьми.

Отредактировано Arman Gautier (2018-09-18 14:09:45)

Арман сидел напротив и смотрел на Питера: как тот испытывает неловкость от этой скомканной ситуации, как трёт переносицу, выдавая этим свой дискомфорт. Выходит, зря Арман так разозлился, ведь со стороны Мура такая резкая отстранённость не была частью игры, а, скорее, его действия были продиктованы искренностью и.. заботой? Когда Арман подумал о происходящем в этом ключе, клокочущая ярость начала отступать - значит, ничего не потеряно, ничего страшного не произошло.
Готье не курил уже около двух часов - для него это было нестерпимо долго. Летом Арман позволял себе баловаться сигаретами - покупал неоправданно дорогие, шоколадного цвета, с удушливым ароматом, крепкие, мужские. Ему доставляло недюжинное удовольствие уединяться в закоулках вечно переполненного города и не торопясь выкуривать тонкую веточку бумаги с табаком - непременно одному, думая о своём, уединяясь со своими мыслями и душой. К счастью, посторонние люди редко прерывали его ежедневную медитацию - иногда, конечно, подходили пошатывающиеся бродяги, молодые девушки, рослые мужчины, закованные, как в броню, в свой деловой костюм. Они просили поделиться сигаретами и, получив желаемое, бесследно испарялись, смешиваясь с толпой на людных улицах.
Для Армана сигареты были ритуалом - они сопровождали каждый его шаг, заменяя собой дыхание, то есть не были просто средством снять нервное напряжение или расслабиться. Казалось, вся одежда юноши пропахла спёртым табачным запахом - и, если от него можно было легко избавиться одним простым заклинанием, то кожа и пальцы уже давно утратили свой естественный, еле уловимый, аромат и сменили его на сигаретное амбре.
Чётко выверенным движением, оторвав, наконец, взгляд от Питера, Готье потянулся в карман джинс и извлёк оттуда бордово-коричневую пачку. Он открыл её указательным пальцем и невольно поморщился: сигареты заканчивались, их осталось всего четыре.
- Понимаю, - досадливо протянул Арман, отвечая этим на излияния Питера: продолжать объяснения и мусолить произошедшее минутами ранее ему больше не хотелось, - Не возражаешь?
Юноша поднёс сигарету ко рту, зажал её между губ и зажёг. Сделал глубокую затяжку, выпустив прямо перед собой густую струю серого дыма.
- Наверное, ты не куришь, - он насмешливо взглянул на Питера сквозь рассеивающуюся дымовую завесу, - но мне это здорово помогает расслабиться.
И, чтобы окончательно расставить все точки над "и", Арман добавил:
- Давай закроем тему. Я просто голову потерял - такое часто бывает. Не надо было. В общем, извини. Забудем об этом., - он поморщился от этих формальных, но в то же время искренних слов.

Отредактировано Arman Gautier (2018-09-30 22:01:06)