Оставляя Люциусу записку, Северус не слишком надеялся на скорый визит. Он бы не удивился, реши Люциус вообще проигнорировать ее. Слишком многое случилось за этот год, и не все из этого можно было простить. И тем не менее, Северус не мог перестать думать о предстоящем разговоре – он прокручивал в голове сотни сценариев, и ни один из них не был безоблачным. Не добавляло оптимизма и то, что на днях должны были состояться похороны Альбуса.
В попытке отвлечься он взялся за книгу, но вместо чтения большую часть времени мрачно смотрел на аккуратные строчки, даже не пытаясь вникнуть в их содержание. Поэтому, когда посреди гостиной появился Люциус, Северус отложил ее почти с облегчением.
- Люциус, - коротко отозвался он, поднимаясь на ноги.
То, что он видел, с трудом можно было назвать тем человеком, которого он всегда знал. И без того бледная кожа приобрела болезненный сероватый оттенок, глаза обводили темные до черноты круги, извечно поджатые губы потрескались, а скулы стали до того острыми, что возникало настойчивое желание накормить Люциуса сытным обедом. Прежними были только осанка и улыбка – ее он помнил слишком хорошо, чтобы не узнать.
Северус хотел бы улыбнуться в ответ, но острое, выжигающее дотла чувство вины, разрывающее грудную клетку, сделало бы ее фальшивой, а лживые эмоции были последним, что им сейчас было необходимо.
- Рад, что ты вырвался, - он поднялся на ноги и взмахом палочки пододвинул кресла к столу.
Чертовски хотелось обнять и сказать какую-нибудь малозначительную ерунду. Притвориться, будто не было этого невыразимо долгого года. Но Северус опасался, что это будет воспринято как жалость, а этого ему хотелось сейчас меньше всего, поэтому он просто смотрел, не в силах насмотреться, пока не вспомнил о банальном гостеприимстве.
- Присаживайся. Выпьешь что-нибудь?

Напряжение, струной натянутое между ними, лопнуло с тонким, надрывным звуком, вместе с этим незаконченным объятием. Северус рвано выдохнул и послал все к черту, дергая Люциуса к себе за шею и жадно впиваясь в его губы поцелуем. Он впивался в них почти с яростью, словно дорвавшийся до воды путник, измученный долгой дорогой.
Он спустился ладонями по спине, прижимая Люциуса к себе настолько крепко, насколько могли позволить подрагивающие руки. Чувство вины сплеталось с болью потери и невероятным, опустошающим облегчением. Северус и сам не подозревал, как силен в нем был страх больше никогда не увидеть этого лица. Сейчас, в этом остервенелом, почти грубом поцелуе, он мог признать себе, что готов был принять что угодно – ненависть, презрение, слабость, даже страх, отразившиеся в этих глазах, - лишь бы иметь возможность увидеть их еще раз.
Северус целовал – самозабвенно, бездумно, срываясь с жадности на нежность, то прикусывая, то едва касаясь теплых, мягких – таких живых – губ, и не мог успокоиться, насытиться, перестать. Где-то на задворках сознания это пугало его до безумия – вновь потерять контроль, поддаться слабости, уступить чувствам, - но почти физически ощутимая жажда не давала ему опомниться.
Этот поцелуй, казалось, длился целую вечность, пока Северус, наконец, не заставил себя оторваться от губ Люциуса и выдохнуть с нервным смешком:
- Паршиво выглядишь.
Он рассмеялся, еще раз целуя Люциуса.
- Мерлин, как я рад тебя видеть.

- Я старался.
Северус усмехнулся, проводя пальцами по чужой щеке, и слегка ослабил объятие. Стоило заканивать с поцелуями, если они надеялись на хоть в какой-то степени содержательную беседу, а поговорить им было о чем - настолько, что он был бы рад, окажись тем для обсуждения меньше вдвое.
- Я тоже тебя люблю.
Ему много стоило произнести это, но Севрус знал, что отмолчаться и в этот раз у него не выйдет. Не потому, что Люциус ждал от него взаимного признания, а потому что в нынешнем состоянии ему необходимо было это услышать. К тому же, за этот год Северус сотню раз успел пожалеть о том, что не сказал этого прежде. Слишком уж велик был шанс, что Люциус и вовсе не услышит от него этих слов.
Северус позволил себе еще один короткий поцелуй и отстранился, жестом указывая Люциусу на кресло.
- Садись, я налью нам что-нибудь выпить.
Обсуждать события прошедшего года без выпивки он категорически отказывался. Северус спустился в.небольшой погреб, снял с полки бутылку скотча и вернулся в комнату. Призвав с кухни стаканы, он разлил напиток и наколдовал лед прямо в них.
- Как ты? - поинтересовался он, устраиваясь в соседнем кресле.

Вопрос был сложным. Как и ответ на него. Северус сделал глоток из бокала и опустил взгляд, рассматривая постукиваюшие друг об друга кусочки льда.
- Я стараюсь об этом не думать, - он криво усмехнулся. Это был самый честный вариант ответа из возможных. В последние годы он вообще иногда забывал о том, что имеет право чувствовать хоть что-то. Сухие, рассчитанные до мелочей решения и разумные, взвешенные на чашах полезности эмоции были единственным, что он себе позволял. За это время он прекрасно научился отодвигать чувства, воспринимать их, как что-то маловажное и несущественное. Поэтому сейчас, когда они решили взять реванш, он с трудом мог подобрать определение всему, что чувствовал. Горечь потери, злость, чувство вины, стыд, досада - все это были всего лишь слова, не более. Они не выражали и половины того, что он ощущал.
- Завтра похороны.
С его стороны было крайне неразумно появляться на них даже под оборотным, но не пойти туда он не мог.
- Это, пожалуй, лучше другого говорит о моем состоянии.
Он фыркнул, делая еще один глоток.
- Насчет Драко и метки, - Северус рвано выдохнул, стискивая зубы, - я...

Северус криво усмехнулся. Благодарность Люциуса впивалась иглами под кожу, царапая и жаля больнее целого роя пчел. Но самым противным было то, что даже признаться в том, что она незаслуженна так, чтобы это не было принято как ложная скромность, он не мог. Мысль о том, что на самом деле Люциус должен благодарить Альбуса, вызвала мрачный смешок. Судьба иногда преподносила такие сюрпризы, что голова шла кругом.
От мысли о том, согласился ли бы он на подобное добровольно, становилось тошно, потому что Северус не был уверен, что смог бы защитить Драко так, как Люциус думал.
- Нарцисса сделала это ради сына. Тебе не нужно за нее извиняться. Я бы не принял Обет, если бы не хотел. Никто меня не вынуждал.
Даже Белла могла идти к черту со своими подначками. Не попроси его Альбус об этой "услуге", Обет скорее всего не состоялся бы.
- Я сделал куда меньше, чем ты думаешь.
Он прочистил горло и сделал глоток из бокала, запивая несказанное.
- В любом случае, я рад, что смог сделать для Драко хотя бы это. Как он?
В последний раз он видел его, когда передавал его ч рук на руки Нарциссе после Астрономической башни, и выглядел он тогда не лучшим образом.

Покой им только снился. Северус сделал глоток, мрачно наблюдая за пламенем, жадно облизывающим поленья в камине. Если подумать, для него все сложилось, как никогда, хорошо - Драко был избавлен от необходимости убивать самому могущественного из известных ему волшебников, Люциус оказался на свободе, а сам он заполучил доверие Лорда. Только вот это лишь усугубляло пожирающее его изнутри чувство вины.
- Насколько я понял, Лорд хочет занять мэнор?
Он даже представить себе не мог, каково это - вернуться в дом, в котором ты доживаешь хозяином последние несколько дней. У него всегда был этот дом - пусть он и не слишком его любил, - в который можно было уйти в случае необходимости побыть в одиночестве. Конечно, у Люциуса оставался охотничий домик - возможно, были еще какие-то убежища на подобный случай, но вряд ли это можно было назвать домом в полном смысле слова.
- Я могу чем-то помочь?
Он даже не знал, о чем конкретно говорил. О доме или о каких-то посторонних вещах. В любом случае, спросить Северус должен был. Лорд готовился занять Министерство, готовился к полноправному захвату власти, а он только и мог думать, что о завтрашних похоронах и том, как помочь одному из последних оставшихся близких ему людей. Хоть чем-то. Лишь бы не ощущать это отравляющее самую его суть бессилие.

Северус перевел взгляд с Люциуса на стакан с виски и обратно.
- Надеюсь, не прямо сейчас?
Он не мог сказать, что уже был пьян или хоть немного чувствовал опьянение, но лучше было, пожалуй, не рисковать. Дело было даже не в том, что он боялся потеряться в однообразных полубезумных буднях, проведенных в Азкабане. Северус опасался, что алкоголь ударит в голову в тот момент, когда будет наложено заклинание. В этом случае последствия могли быть непредсказуемыми.
- Предлагаю отложить это до утра.
Он провел пальцами по губам, задумчиво рассматривая Люциуса.
- Если ты, конечно, останешься.
В этом вопросе был еще один момент, который требовалось прояснить. И лучше было это сделаьть сейчас.
- Я хотел обсудить с тобой ситуацию с Эриком, - он прищурился и уточнил. - Лоуренсом. Насколько я понял, вас двоих связывают определенные отношения.

С Эриком он тоже обсуждал этот вопрос. Несмотря на то, что разговор был не слишком удобным, тот явно не считал их отношения с Люциусом закрытой темой.
- Ему ты это, по всей видимости, не объяснял, - Северус кивнул.
Когда-то между ними случилась ситуация в похожем контексте, только вот мотивы с Эриком они толковали с точностью до наоборот.
- С его слов я понял, что он списывал редкость ваших встреч на твою занятость.
В отличие от него самого пятнадцать лет назад. Что ж, по крайней мере, можно было не чувствовать себя полным идиотом, раз уж такое объяснение вообще было теоретически возможно. Впрочем, от одного этого факта легче не становилось.
-Последний год он работал в школе стажером под началом Слизнорта.
Северус потер пальцами переносицу и вздохнул, мечтая закончить с этим разговором как можно скорее. Слишком уж он был неприятным с точки зрения этики и морали.
- И ситуация сложилась таким образом... - он стиснул зубы и выдохнул, - что мы с ним тоже сблизились.
Он посмотрел на Люциуса, надеясь, что не придется прояснять детали вслух.
- Я хотел обсудить эту не самую удобную во всех смыслах слова ситуацию с тобой.

Объясняться, действительно, следовало ему. От осознания того, как это выглядит становилось мерзко, и теперь Северус был даже рад тому, с чего они начали при встрече. Не будь этого поцелуя и признаний, вряд ли Люциус стал бы слушать его дальше. Нет, он не ждал того, что тот сбежит, но вот пробиться до глубины и быть услышанным, Северусу в этом случае бы точно не грозило.
- Я знаю, выглядит отвратительно.
Он сдержал порыв зажмуриться и потереть ладонями лицо - жесты слабости, которые не позволял себе очень давно даже в присутствии Люциуса.
- Но это не отменяет того, что я тебе сказал до этого.
Звучало так, будто он признавался в измене. Впрочем, и ощущал он себя очень похоже. И тот факт, что в последнюю их встречу все было очень зыбким, не извинял его, хоть тогда он скорее и относил к пятому колесу себя.
- И раз уж вышло так, что мы оказались в этой лодке втроем, я хотел обговорить это. Прояснить, чтобы это не стало в один момент самым мерзким из сюрпризов.
Он посмотрел на Люциуса внимательно и спокойно.
-Мы оба нашли в нем что-то.
Что-то, чего не хватало им обоим.
- Я не прошу тебя отказываться от него, и сам не хочу этого делать, так что предлагаю обдумать это и обсудить как взрослые люди без лишних недомолвок.

- Когда я искал легких путей? - он фыркнул - вопрос явно вышел риторическим. Но не услышав в голосе Люциуса издевки, Северус ощутил невероятное облегчение. Только сейчас, когда тон разговора свернул из объяснительного в конструктивное руло, он осознал, что ждал от Люциуса каждой заведомо плохой реакции - почти видел, кау тот молча встает из кресла и выходит из его дома, оставив в нем все, что между ними было и могло случиться в будущем. Если подумать, он имел на это полное право. Отправить любовника в Азкабан и найти себе не просто более молодого,  а еще и, фактически, отбить его собственного - подобая реакция была бы меньшим из зол.
- Я не предлагаю нам жить шведской семьей, - он осекся, понимая, что Люциус вряд ли в курсе подобных маггловских словосочетаний, и махнул рукой, давая понять, что это не важно. - Три пары. Я не считаю, что это будет просто.
Вряд ли им удалось бы вовсе обойти острые углы подобной авантюры.
- Но это лучше, чем прятаться или оставлять кого-то не у дел.
Северус коротко облизал губы и сделал еще глоток из стакана.
- Лжи мне хватает и без этого.
Он мог бы, несомненно, только вот не хотел. Не с Люциусом и не в таких обстоятельствах.

- Не скажу, что ему приходится легко, но, в целом, его ситуация куда лучше той, в которой сейчас находимся мы.
Про Орден он упоминать не стал. Раз уж Люциус стрался оберегать Лоуренса, лучше ему было не знать. Они оба ходили по лезвию вот уже не первый год, но им, в отличие от Эрика, это было не впервой. Может именно этого им обоим не хватало? Чистоты, человека, не выпачканого в той грязи, в которой они увязли по самое горло. В конце концов, они могли обсудить это и сами. Вмешиваться он не собирался.
- Я не обсуждал это с ним так, как сейчас с тобой, но он знает про наши с тобой давние отношения и, насколько я понял, не желает отказываться от тебя так просто.
Северус усмехнулся, припомнив тот их разговор. Он был немногим легче этого, и все же, Северус тогда чувствовал себя иначе.
- Для того, чтобы обсудить это прямо, мне нужно было сначала узнать, что ты думаешь на этот счет.
Он не знал, что делал бы откажись Люциус от предложенного варианта. Не хотел думать. Не сейчас. И был рад, что необходимости в этом пропала.
- Поговорю с ним, как только выдастся шанс.
Тот факт, что после случившегося на Астрономической башне, они еще не виделись, он решил не озвучивать. К чему сводить все вышесказанное к потенциально нереальному развитию событий? Эрик, вероятно,уже был в курсе того, кто именно убил Альбуса, и Северус не знал, какой реакции ему следует ждать.

В их общем, разделенном на двоих молчании было что-то тягостное и уютное одновременно. Северус не мог полностью отрешиться от мыслей об Альбусе, но об этом вообще сложно было забыть хоть на мгновение. По крайней мере, между ними тонкой ниточкой тянулось понимание, которое сложно было переоценить. Он скучал по этому чувству. По возможности разделить с кем-то тяжелый момент без объяснения или попытки утешить - какое уж тут к черту утешение? Напряжение последних дней медленно но верно ослабляло хватку на его плечах и шее, больше не угрожая выдавить из него все силы и остатки желания жить.
Северус перевел взгляд со стакана на Люциуса и коротко улыбнулся. Тот выглядел почти как прежде - в отсветах камина были не так заметны круги под глазами и чрезмерная бледность кожи, зато глаза блестели до боли знакомо. Он поднялся на ноги, оставляя скотч на столике и подошел к креслу Люциуса, опускаясь перед ним на корточки и накрывая его ладони своими, словно в попытке согреть. Очертив большим пальцем костяшки, Северус осторожно забрал из его ладони стакан и поставил рядом со своим.
Говорить не хотелось. Слова казались до ужаса банальными и лишними. Они не передали бы и толики того смятения, которое он ощущал. Да и когда слова были его способом демонстрировать чувства? Северус прижал ладонь Люциуса к губам, целуя ее в самый центр, и мягко улыбнулся. Это был чертовски долгий год, и он слишком скучал, чтобы тратить его на разговоры.

Эти мгновения были одними из немногих драгоценностей, которые им оставались. Горячая, болезненно обжигающая нежность расползалась в груди, сдавливая ее словно пустой коробок спичек. Северус не помнил, когда в последний раз вообще ощущал что-то подобное. Чем дольше он увязал в этой тройной игре, тем больше ему приходилось скрывать, тем тусклее были воспоминания, тем сильнее он ощущал себя пустым - словно воздушный шар. Чем глубже он погружался, тем больше ощущал себя оболочкой, которая ходит, думает, действует, решает и подчиняется, но не испытывает ровным счетом ничего. Что ж, оболочка умела и ошибаться. Первый раз он ощутил это в момент убийства Альбуса, второй - когда сегодня увидел Люциуса в своей гостиной.
Северус провел кончиками пальцев по шее Люциуса и притянул его ближе, едва ощутимо касаясь губ. Остановиться на этом оказалось невозможно - он покрывал невесомыми поцелуями подбородок, щеки, скулы, веки и лоб. Даже этого было недостаточно, чтобы выразить все, что бурлило в нем сейчас, выжигая и в то же время до краев наполняя смыслом. Он падал, с каждым прикосновением губ к теплой коже, земля словно уходила у него из-под ног и в то же время, он чувствовал, что стоит на ней как никогда прочно.
- Иди ко мне.
Северус поднялся на ноги и протянул руку, всматриваясь в лицо Люциуса с такой жадностью и лаской, на которые и не думал, что способен.

Северус коротко выдохнул, ловя губами чужие губы и притягивая Люциуса за шею. Все, через что они оба прошли в последний год, ломалось, крошилось под пальцами, осыпаясь ненужной шелухой, пылью, из которой состояли ступени к этим отношениям - к тому, кем они оба были. Сейчас все это было где-то там, позади, за их спинами. Оно не оставляло ни на секунду, потому что забыть о таком полностью невозможно никогда, но они оба были живы, они были рядом, они могли поймать этот момент, почувствовать его губами, руками, очертить взглядом. Не это ли было величайшей ценностью?
С трудом заставив себя в который раз оторваться от теплых губ, он потянул Люциуса за собой в спальню. Северусу понадобилось лишь на секунду отвлечься, чтобы взмахом палочки зажечь свечи и расстелить постель. С появлением Люциуса здесь стало гораздо теплее. Он улыбнулся, подходя вплотную и подцепляя пальцем платок на чужой шее. Ему всегда нравилось раздевать Люциуса - в этом было особое удовольствие: смотреть, как вместе с каждой деталью одежды он словно сбрасывает очередной щит.
Северус осторожно развязал слабый узел и стянул гладкую ткань с шеи, чтобы коснуться ее губами. Отстегнув мантию, которая с шорохом упала к ногам, он рвано выдохнул, проводя языком по теплой коже и принялся за пуговицы.