— Может быть и не далеко, — Малькольм попытался выдавить улыбку, и вдруг понял, что теперь не может смотреть дяде в глаза. Уиллем не любил, когда тот отводил взгляд — значит, лгал или пытался что-либо скрыть, — однако он ничего не мог с собой поделать.
— Только вас не было очень долго, сегодня уже пятница, — сказал он, уклоняясь от вопроса и пристального взгляда, развёл в стакане с водой содержимое пузатого флакона и торопливо подал его старшему. — Это должно придать сил, а потом можно будет поесть.
Солнце окончательно скрылось за линией гор, последние лучи покинули комнату. Время шло к половине восьмого, и солнечный день перешёл в сумерки, украшенные багрянцем. Слышно было, как рядом с домом шумели деревья, снаружи раздался громкий лай Фейт и заливистый смех Шеймуса — Агнесса немедленно прикрикнула на них и велела возвращаться в дом — становилось холоднее, начинало темнеть.
Как объяснить удар? Ни соврать, ни сказать правду было невозможно. Молчание затягивалось. Нужно было, наконец, сказать хоть что-то, но смелость покидала Малькольма с той же скоростью, с какой на долину опускались сумерки. Привычное состояние осознания своей вины, сомнения в себе, волнения и терзаний предыдущих дней подернуло сыростью угли разгоревшейся было решимости.
Он бы с радостью повернул время вспять, если бы только это было возможно, и разорвал бы сделку. Или с радостью отыскал бы другую версию для произошедшего. Он боялся не яростных обвинений, не угрюмого негодования и не страшного наказания — его наказанием уже стали последствия собственного поступка. И даже не того, что ему не поверят с первого раза. Малькольм боялся того, что навсегда утратил доверие дорогого ему человека, заменившего отца. Он подвёл Уиллема, которого глубоко уважал и смертельно боялся потерять. Если тот никогда не простит, то вполне заслуженно, ведь Малькольм едва не убил его.
Он тяжело опустился в кресло рядом, так, чтобы дяде не пришлось задирать голову, и тихо заговорил, глядя на свои руки, сложенные в замок.
— Болезнь — результат ритуала, — сказал он и тут же поправился: — Скорее всего.
Тайг по-прежнему считал, что внезапная слабость Уиллема и отданная Малькольмом кровь для ритуала никак не связаны между собой. Сам же он продолжал думать иначе.
— Неделю назад…
Как же сложно было подобрать слова! Так, чтобы это не звучало как бред. В лучшем случае ему не поверят, в худшем — дядя велит покинуть Донброх. Плюнув на всё, он быстро заговорил:
— Я не должен был, но… Это моя вина. Я пообещал принести дневники бабушки Мойры Сами-Знаете-Кому в обмен на то, что он попытается снять проклятье с нашей семьи. Он получил от меня страницу, испачканную кровью, чтобы вызвать дух Луларха. Не знаю, что пошло не так, но на следующий день вам стало плохо…
Малькольм снова замолчал, не смея просить прощения и поднять взгляд. Не было ничего хуже, чем совершить необдуманный поступок, тяжкие последствия которого падут на всех, кто с тобой связан.
Отредактировано Malcolm Baddok (2018-03-30 23:57:09)
