Время: 13 сентября 1997 года, позднее утро-полдень
Место: Хогвартс
Участники: Эрик Лоуренс, Малькольм Бэддок
Утро не задалось с самого начала. Он проспал, с трудом поднявшись, обнаружил, что ботинки после вчерашних приключений испортились — у обоих начала отходить подошва, пришлось чинить с помощью волшебства. Ещё Малькольм вспомнил,что пиджак и мантию он оставил вчера в кладовой на лодочной станции. Так на завтрак пришлось идти просто в рубашке и жилетке, да при галстуке. И рядом с Асторией он сесть не смог — все места поблизости уже были заняты. Словив подбадривающую улыбку, он улыбнулся в ответ, с теплом вспомнив прошлый вечер, и пошёл к другому концу стола, рядом с преподавательским, где обычно было посвободнее.
Все уже завтракали. Профессора о чём-то напряжённо переговаривались между собой, ученики болтали… Ничего необычного. Первокурсник напротив него, кажется, Джо Уилмор, предлагал своему товарищу наложить овсяную кашу в сумку Мэри Перкинс. Видимо,чтобы та перестала задирать нос. Старая как мир история… Малькольм задумчиво перевёл взгляд в ту сторону, где сидела Астория, пытаясь незаметно высмотреть её, словить хотя бы мимолётный взгляд, если не улыбку. Его собственная тарелка с кашей меж тем стыла. Он больше размазывал овсянку по тарелке, чем ел, настолько сегодня она казалась ему безвкусной. Джо потянул его за рукав, повторяя просьбу: отдать кашу, — и юноша отрешённо пододвинул ему свою почти полную тарелку, не задумываясь о потенциальной обиде, которая могла быть нанесена мисс Мэри Перкинс.
Совы принесли почту, и Большой зал оживился ещё больше. Тибериус важно сел ему на плечо, протянув свёрток с газетой и получил взамен печенье. Потом Малькольм снова посмотрел в ту сторону, где сидела она, его вересковая принцесса, словил, наконец-то её добрый взгляд и… — это было последней его приятной мыслью, потому что потом он обратил внимание на заголовок, и мир вдруг перевернулся. Большой зал как по команде затих. Малькольм с ужасом развернул “Еженедельный пророк”, не желая верить своим глазам. Сердце ухнуло куда-то вниз.
Кто-то от ужаса вскрикнул. За этим пошла цепная реакция: шум, гвалт... Списки! Не прочитав и половины сообщения, он быстро перевернул страницу, впившись в глазами в бесконечный список имён, боясь найти в нём кого-то знакомого. Первокурсники обогнули стол, навалились на него со спины и тоже уткнулись носом в газету. Бэддок, Льюис… Возможно, мама стала подписываться девичьей фамилией? Нет… Лейн, Стивенсон… Даже проклятый Роберт Уинслоу. Их не было — Малькольм испытал одновременно и стыд, и облегчение. Потом глаза наткнулись на знакомое имя — Мирко Вачовски — друг и однокурсник Эвана…
Уилмор вдруг потянул из его рук газету, близко-близко поднёс её к глазам и отчаянно всхлипнул.
— Нет…
Малькольм обернулся к нему, немедленно потянув к себе.
— Ох, Джонатан, — прошептал он, заключая в обьятия. Он не помнил, были ли в списке Уилморы, но мальчишка так вцепился в него, что он не стал спрашивать, а только прижал к себе покрепче.
— Тш-ш-ш… — Мозг всё ещё отказывался верить в произошедшее, мысли неслись галопом, а мальчик отчаянно плакал, уткнувшись ему в плечо. — Пойдём отсюда, — зашептал он Джо на ухо. Тот не поднимая глаз кивнул, всё ещё цепляясь за него как утопающий.
Малькольм механически свернул газету одной рукой, засунув её в карман брюк. Где-то в глубине души теплилась надежда, что это ошибка или просто дурной сон. И если он прочтёт разворот снова, то не найдёт там никаких ужасающих подробностей.
Большой зал показался теперь таким огромным, длинным. Кто-то что-то яростно говорил, кто-то плакал. Он переглянулся быстро с Асторией, которая тоже кого-то утешала, и не смог выдавить улыбки. Это действительно было реальностью, правдой. Джо сжимал его руку, сдерживаясь из последних сил, у него самого глаза почему-то щипало и тело била мелкая дрожь. Главным было довести мальчика до спальни, успокоить, а потом придумать что-то… Хоть что-нибудь.
***
Джо удалось успокоить только напоив зельем. Он погрузился в сон без сновидений с заплаканным несчастным лицом, и у Малькольма сердце разрывалось от жалости к нему. Он хотел остаться с первокурсников, но мадам Помфри настояла на том, чтобы он покинул Больничное крыло, фактически выгнав с места. И юноша пошёл, плохо соображая, что же делать. Его вырвало в ближайшей уборной, когда он напомнил себе, что именно организатору всего этого кошмара он отдал дневники своей милой бабушки. Самое отвратительное заключалось в том, что Малькольм не мог заставить себя перестать испытывать к Нему глубокую благодарность за помощь дяде. Если бы не медальон, возможно, он бы присутствовал сейчас на похоронах, а не слонялся бы по Хогвартсу. Всего лишь позавчера он благодарил и пил чай с одной из Его последовательниц. Возможно даже именно с той дамой, которая закрыла больницу и перебила половину персонала, а другую заставила умирать в страшных муках от Дикого огня. Только вот помощью не брезгуют… Его снова стошнило.
Побледневший и расстроенный, к кабинету профессора Лоуренса он добрёл с единственной целью: помочь хоть чем-то. Пусть он не мог лечить раненых или сражаться, но он мог, по крайней мере отскабливать котлы и нарезать ингредиенты для целебных зелий. В том, что они ещё требовались, он не сомневался. Если профессор сочтёт его неподходящим даже для этих скромных задач, можно было бы подавать хотя бы суп, когда тот проголодается.
Эрик Лоуренс сильно отличался от искавшего во всём выгоду, расчётливого и тщеславного Слизнорта. Так же он не был похож на сурового, язвительного Снейпа, которому шотландец теперь не хотел лишний раз напоминать о своём существовании. За прошедший год дополнительных занятий у Лоуренса Малькольм начал действительно анализировать рецепты и запоминать реакции отдельных компонентов, а не кидать их строго по рецепту как раньше.
Он надеялся, что стал менее безнадёжным в Зельях и что молодой профессор не станет возражать его просьбе помочь. Эта мысль как-то примеряла с происходившим.
Самого понимающего зелевара Хогвартса на месте не оказалось, и Малькольм остался ждать его у двери в кабинет.
Снова перечитал статью, почувствовав прилив тошноты, но сдержался. К тошноте примешивался ужас.
Они, ученики Хогвартса, знали: да, идёт война, да там, за крепостными стенами школы кто-то погибал, вступал в бой или был вынужден скрываться. Но пока несчастье не касалось их напрямую, казалось, будто никакой войны и не было вовсе.
Испытывая семейное проклятие, он привык к мысли о смерти, успел смириться с тем, что она приходит без спроса и забирает самых родных и близких людей. Но новость о такой смерти — беспощадной, жестокой, бессмысленной, — принять он не был готов. Он был не в силах понять этот “великий замысел”, зато теперь осознал, почему дядя с таким ужасом велел позавчера отвернуть ему рукава.
В войне было так мало героического. Ей не было оправдания, она была отвратительна. Это просто убийство. Написать бы такую книгу о ней, — подумал Малькольм, — чтобы от войны тошнило, и сама мысль о ней была бы противна. Безумна. До сих пор ему была неведома страсть ненависти. Теперь вместе с ней он испытывал глубокое отвращение и желание всё изменить. И пусть революция – это всего лишь иллюзия, он собирался сделать всё, чтобы остановить наступавшую лавину жестокости.
Отредактировано Malcolm Baddok (2018-11-13 09:42:40)
