Зелья. Ему предстояло практическое занятие по предмету, пользу которого он понимал, но таланта к которому у него не было. Точнее, даже не таланта, а интереса. Малькольм понимал важность создания зелий, однако… В своё время он так и не смог проникнуться этим таинством. Из-за однажды переломанного носа он не мог почувствовать запахов ингредиентов, а некоторые составляющие зелий были настолько противны на ощупь, что к ним не хотелось даже подходить, не то что прикасаться. Во время приготовления зелий он просто следовал инструкции. Разумеется, приготовленное им нечто вряд ли можно было назвать чем-то выдающимся, пусть оно и соответствовало заданным учебником параметрам.
Профессор Лоуренс, взявшийся вести Зелья в этом году для младших курсов, ему нравился. Впрочем, нравился он всем, в особенности — женской половине Хогвартса. Но даже его спокойная манера ведения уроков не смогла прибавить Малькольму хоть сколько-нибудь интереса к предмету. Малькольм тяжело вздохнул и направился вслед за всеми к шкафу за ингредиентами. Ему опять предстояло взять в руки что-то мерзкое и скользкое — левитировать просто так палочкой это он не мог. Яйца пикси. Бедные ёжики!
И мантия снова испачкается в чём-то сложно отмывающемся. В том же жире морского ежа. В прошлый раз он едва не протёр её до дыр, пытаясь отстирать от этого самого жира. К тому же, и морских ежей, и пикси ему было жаль.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-10-05 17:56:39)

Яйца пикси были гладкими на ощупь, размером с куриные, но с более мягкой скорлупой. Малькольм подавил желание поморщится, вспомнив, что их следовало нарезать на самом последнем этапе приготовления зелья. Подавив приступ тошноты, внезапно подкативший к горлу, он закончил сбор оставшихся ингредиентов и вернулся к своему столу.
Зелье для проявки фотографий было не то, чтобы сложным, скорее, оно требовало концентрации, которой Малькольму сегодня недоставало... Отчаянно хотелось спать, потому что вчера он пол ночи (за закрытым пологом кровати, разумеется), как какой-то первокурсник, пытался заново воспроизвести заклинание левитации. Левитировать собственную подушку выше, чем на 30 дюймов у него так и не получилось. Зато наложить “Силенцио” на Бойла, захрапевшего так громко, что все в спальне проснулись, получилось мгновенно.
Бойл не разговаривал с ним всё утро, хотя Малькольм искренне извинился. По этой причине сегодня он вынужден был варить своё зелье совершенно один. А ведь он снова не мог вспомнить, до какой именно консистенции стоило разводить смесь сока сиплосфоры и закрепляющего раствора. До красной жижицы? Или она должна была быть более густой? Малькольм нахмурился и вздохнул: Бойл, в отличие от него самого, такие мелочи помнил всегда. Махнув про себя рукой, он добавил то, что в итоге развелось, в котёл, не исправляя.
Теперь следовало взять эти несчастные яйца пикси. Ну вылупились бы из них пикси, ну похозяйничали бы они немного на чердаке, ну что такого трагичного? Весь бардак можно было бы палочкой убрать. Зачем было яйца из гнезда забирать? Живые же существа, а их резать… Пускай те, что лежали перед ним, уже не были способными к существованию, но Малькольму всё равно невылупившихся пикси было жалко.
Из-за спины он вдруг услышал строгий голос профессора Лоуренса, произнесшего его имя. Малькольм от неожиданности поднял голову и едва не провёл ножом по пальцам. Оказалось, что яйца следовало сначала подавить, да так, чтоб из них что-то вытекло. Он слегка надавил на одно яйцо — вытекло нечто синее и желеподобное. Малькольм снова вздохнул и начал резать яйцо.
После яйц был жир. Из небольшой баночки. И чешуя. В этот раз ему удалось положить жир морского ежа в котёл без последствий для своей мантии. Что было почти чудом. Добавляя последний ингредиент — чешую, — он понадеялся на то, что чешуя была снята уже после гибели гюрзы.
Малькольм поднял голову от своего котла и огляделся. Профессор Лоуренс записывал домашнее задание на доске. Класс немного оживился — почти у всех его однокурсников зелье было уже готово. Малькольм понял, что что-то сделал не так: от других котлов поднимался ровный серый пар — у него же в котле булькало что-то бурое. Он быстро посмотрел на свой стол и заметил мешочек с селитрой, которую забыл добавить в самом начале. Подумав, что хуже той бурды, что в итоге бурлила у него, получиться хуже не могло, Малькольм взял щепотку селитры и, прищурив глаза, кинул её в котёл.
Слово “зря” было последним, что пронеслось у него в голове, прежде чем зелье рвануло.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-09-24 21:05:21)

Первое, что почувствовал Малькольм, была боль на запястье левой руки, которой он сыпанул селитру. “Взбрызг зелья” — мгновенно отметило сознание. Потом сознание почему-то отключилось и он обнаружил себя уже застывшим от ужаса в луже бурой жижи, рядом с покорёженным котлом, но, каким-то образом, живым и невредимым.
Он удивлённо моргнул, поднял голову и увидел перед собой профессора Лоуренса, полного негодования. Малькольм машинально спрятал левую руку за спину.
Профессор Лоуренс что-то заговорил, явно обращаясь к нему, но оглушивший его белый шум не позволил разобрать ни единого слова, поэтому Малькольм ему не ответил. Краем сознания он подумал, что стоило бы найти тряпку — надо же было навести порядок после того, что он тут устроил. Палочкой в данный момент он бы воспользоваться не рискнул.
Класс зашумел, но разобрать снова ничего не получилось. Он лишь увидел, как странно улыбнулся профессор, отреагировав так, видимо, на поднявшийся гомон.
Когда мать Малькольма сильно сердилась на отца, тот всегда отдавал ей нововой платок...
Не придумав ничего лучше, Малькольм в замешательстве достал из нагрудного кармана свой платок и протянул его профессору Лоуренсу.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-09-25 20:30:04)

В ушах всё ещё было глухо, так, будто их ватой заложило, а слова профессора Лоуренса всё так же сложно было разобрать, но Малькольм немного успокоился, когда тот принял из его рук платок. Следовало бы извиниться, но профессор уже обернулся к классу. А когда вновь обратился к Малькольму лично, то сразу же заговорил сам. Постепенно из речи преподавателя ему удалось вычленить что-то более-менее угадываемое, что можно было бы сложить в слова.
Вроде бы ему велели сесть, и Малькольм послушно опустился на свой стул.
— Простите, профессор, — вот и всё, что он смог выдавить из себя.
Рука сама по себе потянулась за платком, чтобы вытереть чудом уцелевший стол. В этот момент Малькольм впервые пожалел о том, что больше не носит очки, за стёклами которых было бы так легко спрятаться.
Выпрямившись ещё сильнее, он методично начал протирать стол платком, жалея, что под рукой не оказалось другого, более предназначенного для этого занятия предмета. Хотя бы тряпки. Или полотенца… Платок был слишком мал и оттирать с его помощью стол было не совсем рационально…

К концу занятия из-за трения платок оказался безнадёжно испорчен, зато стол немного очистился и стал выглядеть куда лучше. Слух постепенно возвратился к Малькольму, так что он даже смог услышать окончание урока. И брошенное Теренсом Бойлом ему в спину: “ты труп, Бэддок”. Видимо, пока у него в ушах стоял шум, он прослушал что-то важное… И, судя по всему, у Бойла появился ещё один повод быть раздражённым. В ответ на злобный взгляд своего соседа он лишь меланхолично пожал плечами.
Закончив занятие профессор Лоуренс подошёл к нему. Малькольму хотелось думать, что короткая улыбка, появившаяся на его лице, могла бы означать примирение. Или то, что на него больше не сердятся. Но вспомнив выражение лица профессора, нависшего над развороченным котлом, оставалось думать, что улыбка была лишь данью вежливости. На его месте Малькольм отправил бы себя куда подальше. В воспитательных целях, разумеется.
Спрятав испорченный платок в карман мантии он поднялся, чтобы извиниться как следует.
— Профессор Лоуренс, я приношу вам свои глубочайшие извинения за взрыв котла. Мне следовало быть внимательнее и, как вы и заметили, не стоило отходить от рецептуры зелья. Прошу прощения за причинённые вам неудобства.
Идти к мадам Помфри не хотелось. Та слишком сильно как внешне, так и по характеру напоминала ему его тётю Марту. Малькольм как можно скорее отогнал воспоминание об их последней и, увы, не самой тёплой встрече, болезненно отозвавшееся где-то в груди, и сложил руки за спиной, пряча обожённое запястье.
— Сэр, возможно, в посещении Больничного крыла нет необходимости? Уверяю вас, профессор, благодаря вашим действиям, я совсем не пострадал и нахожусь в полном порядке. Мне следовало бы пойти на следующее занятие. И да, я в состоянии идти самостоятельно. Прошу, мне не хотелось бы причинять вам ещё больше неудобств.
Он вежливо улыбнулся профессору, постаравшись выглядеть при этом как можно честнее.

Всё-таки улыбка профессора была оказалась лишь вежливостью, как вскоре смог убедиться Малькольм. Его не спрашивали, хочет ли он пойти на осмотр. Не убеждали. Ему велели это сделать и, более того, даже угрожали тащить на себе, как маленького капризного ребёнка.
Подавив вздох он попробовал понять, где же снова допустил ошибку. Наверняка, он сказал что-то не то или не так. Или вовсе не так всё понял. Однако пока он пытался сообразить, что же ещё можно было бы сказать или сделать в подобной ситуации, то обнаружил, что упустил тот момент, когда профессор Лоуренс направил на него свою волшебную палочку. Какая беспечность!
Будто в наказание за собственную невнимательность, он тут же поплатился последствиями. Действие заклинания, которое он не смог определить, заставило его передёрнуться — всё тело будто пропустило разряд тока. Малькольм невольно поморщился. Тут же захотелось забраться под одеяло и выпить чего-нибудь горячего. Или пощупать хоть что-то не волшебное. Впрочем, ему всё ещё предстояло пережить остальные последствия своего поступка — профессор Лоуренс явно был зол. Очень зол.
Лгать Малькольму всегда было легко. Те, кто попадал на Слизерин так или иначе владел этим талантом. Видимо, сам он пока владел им не так искусно. Однако видеть перед собой выпускника факультета Слизерин, огорчённого тем фактом, что ему солгали, было несколько странно.
Где-то очень глубоко промелькнула мысль: быть может, профессор Лоуренс окажется прав? Возможно, у него повредилось не только сердце, но и рассудок? Почему же он так спокоен, когда другой перед ним так переживает? Ему, верно, следовало бы устыдиться себя, а он… Откуда вообще вдруг появился этот панцирь в душе?
Малькольм решил запихнуть эти вопросы куда подальше — в самый дальний угол сознания. Потом у него ещё будет время подумать над этим как следует. Пока же ему не оставалось ничего иного, как послушно проследовать за профессором Лоуренсом в больничное крыло.
— Да, сэр. Как скажете, — наконец-то ответил он и вышел вслед за профессором из кабинета.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-10-07 19:47:40)

Увиливать и пререкаться теперь было бесполезно. Если он так и не смог понять, с какого момента и как именно он повёл себя неверно и вовремя это исправить, теперь ему следовало просто исполнять все указания. Не пререкаясь, со всем достоинством.
Малькольм молча дошёл до больничного крыла, чувствуя спиной взгляд пронизывающий взгляд профессора Лоуренса.  Остановившись у входа, он дождался преподавателя, открыл ему дверь и пропустил внутрь.   
В чертогах целительницы было удивительно чисто и пахло… Пахло домом. Те же, едва навязчивые, запахи трав и зелий, к которым он привык с детства. Просторное и светлое пространство. И совершенно неуютное — безличное. Совсем как лаборатория его матери, куда путь был ему заказан.
Ещё одна ассоциация с домом — мадам Помфри, с заботой и внимательностью проводящая осмотр больного — точнее, его, Малькольма. Точь в точь его тётушка Марта Стивенсон. Не хватало только прикосновения тёплых рук, чтобы полностью провалиться в мгновенно придуманную им реальность. Именно за это он и ненавидел посещение Больничного крыла. Это пространство и его хозяйка слишком сильно напоминали ему родной дом и семью, заставляя его сердце болезненно сжиматься, потому что Малькольм не думал, что теперь, после разговора, состоявшегося с родными, ему там будут рады.
Так сильно окунувшись в поток своих мыслей, он и не заметил, как оказался сидящим на кушетке. Говорили о нём в третьем лице. Мадам Помфри убеждала профессора оставить его здесь на ночь. Что же, ему не было смысла возражать. Возможно, он наконец-то сможет выспаться, находясь здесь в полном одиночестве. Профессор Лоуренс согласился с ней с каким-то облегчением, как показалось Малькольму. И мадам Помфри в ответ ему одобрительно улыбнулась. Самому ему тоже было жаль профессора. Он же остался цел и невредим, чего же теперь было переживать?
— Ещё раз прошу прощения, сэр. И у вас, мэм. Я не хотел доставлять вам столько беспокойства и неудобств.
Что ещё можно было сказать, чтобы успокоить старших, он не знал. Старших вообще сложно было понимать. Платок он уже отдал, ничего другого ему больше на ум не приходило. Готовясь молча выслушать отповедь и понести в последствии наказание, Малькольм посмотрел на профессора Лоуренса, ожидая его вердикта.

Бурлящий котёл, содержимое которого вот-вот готово вырваться наружу. Температура ещё не достигла того уровня, при котором зелье могло бы выплеснуться или сбежать, но само бурление уже звучит и выглядит угрожающе. Вот о чём подумалось, когда профессор Лоуренс вновь пристально оглядел его.
Нет, в данный момент для него извинения, да и любые объяснения показались бы бесполезной шелухой, понял Малькольм. Поэтому он молча согласился с требуемым условием. А после того, как профессор скрылся за дверью, с облегчением вздохнул. Мадам Помфри, заметив это, укоризненно покачала головой.
— Можете начинать с ботинок, — сказала она. — Ваши постельные принадлежности принесут через минуту.
Он наклонился и начал развязывать шнурки. Скоро у кровати со стороны входа встала ширма, на постели появилась пижама, халат и зубная щётка с полотенцем.
Малькольм тут же покраснел, осознав, что переодеваться придётся прямо здесь. Но целительница усмехнулась, чуть переставила ширму и мягко сказала:
— Не волнуйтесь, я отойду.
И направилась в свой кабинет.

Время: ноябрь, 1996 год
Место: Хогвартс, кабинет профессра Лоуренса.
Участники: Эрик Лоуренс, Малькольм Бэддок.

Решение, как поступить пришло само. Декан велел убрать лабораторию, назначив отработку. А от Стивенсонов пришла посылка — последствия обиды Роуз — та  наябедничала своей бабушке. Ему оставалось лишь уповать на то, что новость о произошедшем пока не дошла до его матушки. Впрочем, зная Марту Стивенсон, это было маловероятно.
И вот Малькольм стоял перед дверью профессора Лоуренса с небольшой коробкой в руках, немного боясь быть осмеянным. Он ни разу не получал отработку. И ни разу не доводил кого-то, так что как именно следовало поступать в подобных случаях, он не знал, решив довериться совету родных. Это хотя бы было вежливо.
Всё-таки бояться было глупо. В конце-концов, в коробке лежало пять очень хороших на вид колб для зелий. И баночка с мёдом, который доктор Стивенсон собирал лично. Были, конечно, и яблоки. Три огромных наливных яблока. Малькольм надеялся, что профессор их любит. А если не ест, то хотя бы сможет найти им применение. Забирать обратно не хотелось бы. Потому что его самого от этих яблок уже тошнило — урожай в этом году выдался таким славным, что Стивенсоны их раздавали в качестве небольшого гостинца всем более-менее знакомым людям. Или совсем незнакомым, как в случае с профессором.
Перехватив поудобнее коробку, Малькольм постучал в дверь кабинета Лоуренса.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-10-14 23:33:19)

Его уже ждали, как стало понятно, когда он зашёл в лабораторию.
— Здравствуйте, профессор Лоуренс.
Он думал отдать коробку сразу же, но профессор заговорил, объясняя ему обязанности на этот вечер, и Малькольм не стал его прерывать.
За последний месяц он уже почти привык к тому, чтобы отстирывать всё руками, справится и с чисткой котлов. Может быть, он даже не будет при этом выглядеть глупо. К ингредиентам лишний прикасаться не хотелось, но тут нельзя было ничего поделать…
Нарезать продукты он тоже умел, так что с нарезкой трав тоже должно было всё получиться.
Малькольм словил себя на том, что снова отвлёкся, едва не пропустив заданный ему вопрос.
— Да, мадам Помфри была очень… — он потёр нос, подыскивая нужный эпитет, — заботлива и требовательна. Сэр. Головокружений у меня нет, а слух полностью вернулся.
Последнее, что сегодня его могло волновать — повреждение кожи рук. Перчатки для оттирания котлов выпросить у тётушки он почему-то забыл. Кто знает, что у магглов за чистящие порошки?
Вновь испытав на себе пристальный взгляд профессора, Малькольм подумал, что ему снова не поверили. Хотя на этот раз он говорил правду. Он подавил вздох и подошёл к профессору ближе, протягивая ему коробку с подарком. Коробка была совершенно совершенно обычной — картонной. Яркую подарочную бумагу с неё он содрал, посчитав, что мужчине подобное украшение покажется странным. Но зелёную ленту, которой она была перевязана, оставил. Вдруг пригодится… Лента смотрелась не слишком вычурно. Вполне прилично...
— Это вам, — сказал Малькольм, протянув коробку профессору в руки. — Я не мог не отблагодарить вас, после всех тех беспокойств, что вам доставил. Мадам Помфри даже рассказала мне, что вы и противоожоговую мазь готовили.
Он снова коснулся пальцами носа.
— Знаю, это мелочь, но вдруг вам понадобится? Разумеется, вы вправе не принимать это...
С этими словами он отступил на пару шагов, не будучи уверенным в том, что его намерение будет воспринято верно. В сторону немытых котлов, где было освещение было более тусклым.  Пытаясь оттянуть неприятный момент, он с наиболее невозмутимым видом достал из кармана пакетик. Полиэтиленовый такой пакетик, в которой был насыпан белый чистящий порошок — Марта Стивенсон, привыкнув к жизни у магглов, не стала заморачиваться и искать что-то иное, а выслала ему это прямо так. По-маггловски. Щётки Малькольм тоже вытащил — тётушка уверяла, что оттирают они всё. Оставалось только довериться чудо-средствам маггловского производства и применить силу рук.
Малькольм снял мантию и пиджак, оставшись в жилете и рубашке, рукава которой он тут же закатал.
— Я начну. Да, сэр?

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-10-17 07:13:57)

Профессор Лоуренс посмотрел на коробку с гостинцем как-то настороженно, даже недоверчиво. Пока не открыл её и не увидел содержимое. Малькольм не смог сдержать грустной улыбки при виде выражения лица профессора. Неужели ему так редко дарили подарки? Он тактично отвернулся и уже раскрыл пакет с чистящим порошком, когда его с подозрением спросили о содержимом пакета.
— Просто маггловское чистящее средство, сэр. Ничего опасного.
Но профессор всё равно подошёл и проверил. Видимо, на его доверие Малькольму больше рассчитывать не стоило. Вот, стоило один раз наплевать на ход приготовления зелья, и в глазах преподавателя он уже стал опасным элементом. Непроходимым идиотом, который даже рецепт с доски прочесть не в состоянии. Который только и способен на то, чтобы взрывать котлы на уроках. Не выспался, не сконцентрировался, нахамил, теперь огребай последствия.
Котёл, на который ему указали, выглядел отвратительно. По виду было не совсем понятно, что именно хотели в нём сварить. Но получилось явно что-то очень неприятное. Мерзкое. Ужасное на вид. Прямо до тошноты. Малькольма аж передёрнуло от отвращения. Больше дерзить декану он не посмеет. И колдовать ночью перед уроком Зелий он тоже не станет.
Малькольм мужественно подавил приступ тошноты. И обратился к профессору Лоуренсу с вежливой улыбкой:
— Скажите, а перчаток у вас для меня не найдётся? Дело в том, что свои я испортил на прошлой неделе.
Когда пытался потушить вырвавшееся из палочки пламя вместо чего-то иного. Определённо, пока ему не стоило использовать магию. Даже если очень хотелось. Даже если покрывавшая стенки котла смесь не внушала доверия.
В конце-концов, это было его наказанием. А наказание нужно было уметь принимать. Главное теперь, не дать рвотным позывам вырваться наружу. А там уж он справится. Если его стошнит прямо в котёл, то подобного позора он не переживёт. Это было бы во сто крат хуже, чем снова с треском провалиться на глазах у всех.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-10-29 23:11:10)

— О, большое спасибо, — сказал Малькольм, принимая перчатки. Он тут же их надел, и, стараясь не глядеть на содержимое, поднял котёл, чтобы отнести его к мойке. Тот оказался не слишком тяжёлым, а если не заглядывать внутрь, то сдерживать постыдные порывы организма было легче. Удивительное дело, но уборка стойла вручную одной лопатой практически не вызывала у него приступов брезгливости, в отличие от некоторых этапов приготовления зелий. Или результатов их неудачного приготовления.
Прежде чем начать разбавлять месиво водой и сливать, Малькольм решил уточнить:
— Сэр, если оно не растворяется, как вы сказали, то разве труба не забьётся оттого, что я всё в неё смою? Не лучше ли попробовать разбавить это чем-то ещё, кроме воды?
Благодаря тётушке Марте он знал, что трубы имеют свойство забиваться жиром, который оседает на стенках. Тут же возникал закономерный вопрос, как канализация Хогвартса до сих пор удачно функционировала, если на протяжении столетий в неё сливали каждую неудавшуюся бурду.
— Профессор, я, конечно, не специалист, но должно же оно хоть на что-то реагировать? Или она может застыть и её будет проще поотламывать от стенок?
Отсутствие мгновенной не было хорошим знаком, поэтому Малькольм сразу добавил:
— Не поймите меня неправильно, но опыта чистки труб у меня нет совершенно. — Ему не хотелось, чтобы профессор Лоуренс посчитал, будто он хочет избежать отработки. Он просто хотел найти самое рациональное решение.

Малькольм не смог не заразиться азартом, глядя на то, как профессор Лоуренс загорелся поиском решения задачи. Того как будто подменили. Если на занятиях он выглядел собранным, серьёзным, иногда сконфуженным излишним к себе вниманием женской половины курса, то теперь он прямо-таки излучал нетерпение. Малькольм и сам не удержался —  поставив котёл на ближайший стол, он устремился за профессором к шкафам с ингредиентами. Разумеется, он не смог опознать и половины из них, но было ужасно любопытно, что же из этого способно было растворить неприятную на вид смесь.
Запах выбранного зелья оказался едва ли не хуже того, что доносился из котла. Выглядывая из-за плеча профессора, который на всякий случай оттеснил его подальше, Малькольм попытался рассмотреть, что же там шипело на стенках котла. Не слишком удачно — разумеется, профессор Лоуренс всё ещё не доверял ему в вопросах безопасности.
А что вы использовали, сэр? — Он не смог сдержать любопытства и забросал бедного преподавателя вопросами: — Что могло дать такую реакцию, как вы думаете? Или эта жидкость даёт подобную реакцию при контакте с любыми другими? А с поверхностями она тоже будет себя так вести? Например, с деревянными?
Ужасно захотелось всё проверить… Захваченный интересом, Малькольм совершенно забыл и о приличиях, и о причине, по которой вообще находился в лаборатории.

— Ого, какая ядерная смесь! Получается, если ей надышаться, может начаться эмоциональный сбой? Интересно… — Он немного наклонился к котлу, чтобы как следует вглядеться в разноцветную пену на его стенках. От котла же несло так, что могло стошнить. Он поморщился и порадовался тому, что трубы чистить ему не придётся.
— А разъедает мягкие ткани ядовитая слизь глизня? Ни разу не видел их вживую, но читал, что они уничтожают всё живое в тех местах, где проползают. Хорошо, что они обитают только в Африке… — Прищурившись с улыбкой, он посмотрел на профессора, — Надеюсь, вы не проливали эту смесь себе на руки?
Про трубы он заговорил потому, что в их доме они были очень старыми и нередко забивались. Обычно у матушки всегда было под рукой какое-нибудь чудодейственное средство. К которому Малькольма на всякий случай не подпускали. Так что предложению попробовать смесь на деревянной поверхности самому он необычайно обрадовался.
— Я с удовольствием, сэр! Только отмою котлы, разложу ингредиенты как вы хотели и... если не будет слишком поздно. Мне хотелось бы задерживать вас здесь до полуночи, профессор.

Отредактировано Malcolm Baddok (2017-11-26 15:06:51)